— Пока что самое логичное объяснение — что здесь трудились уборщики, которым приказали прервать работу, — сказал Конклин.
Около части колонн все еще стояли прогнившие бархатные диваны. С потолка свисали роскошные хрустальные люстры. Бэленджер старался не проходить под ними, опасаясь, что любая из них может сорваться в любой момент.
Винни щелкнул фотоаппаратом, направив его на люстру, но вспышка не отразилась в гранях хрустальных подвесок. Здесь было очень мрачно и пахло пылью, хотя над этим запахом преобладал другой — резкий и кислый, который Бэленджер не смог идентифицировать. Тут и там висели, словно рваные гардины, гигантские паучьи сети. Из-под одного из диванов выскочила мышь. Потом с одной из люстр внезапно сорвалась испуганная птица. Бэленджер вздрогнул.
— А она как сюда попала? — спросил, ни на кого не глядя, Винни.
Громко заверещал сверчок.
Рик громко кашлянул.
— Добро пожаловать в «Царство дикой природы».
— Или мемориальный музей мисс Хэвишем из «Больших надежд»[6]. Старайтесь держаться подальше от гнезд животных, — предупредил Конклин.
— Можете не сомневаться, я стараюсь, — откликнулся Бэленджер.
— Что меня беспокоит, так это запах мочи.
Теперь и Бэленджер узнал запах. Он снова потер лицо, пытаясь избавиться от ощущения чего-то мягкого и зловонного, все еще остававшегося на губах.
— Дело в том, что если в воздухе ощущается слишком сильный запах мочи, то существует риск заражения хантавирусом. — Бэленджер знал, что профессор имел в виду недавно открытый вирус, вызывающий похожее на грипп заболевание. Этот вирус, иногда встречающийся в гнездах грызунов, безопасен для своих хозяев-животных, но для людей заражение им может быть смертельно опасным. — Впрочем, не стоит слишком уж пугаться из-за этого. Случаи заражения изредка отмечаются на западе США, но здесь они чрезвычайно редки.
— От этого мне сразу полегчало.
Конклин захихикал.
— Видимо, мне стоит сменить тему и поговорить о том помещении, в котором мы находимся. Как я уже говорил, Морган Карлайл постоянно заботился о модернизации инфраструктуры отеля. — Голос профессора разносился по огромному залу гулко, как по церкви. — Но он не внес ни единого изменения в проект интерьера. Если не считать чисто физических повреждений от времени, этот вестибюль выглядит сейчас точно так же, как и после завершения строительства — напомню, это был 1901 год. Конечно, мебель время от времени требовала замены, но ее внешний вид оставался прежним.
