В этой заварухе о Кулькове забыли, тем более, что его заключение о первой краже было вначале начисто опровергнуто Печенкиным, а потом и высмеяно Дирижаблем. Он исправно приходил на службу, помогал дежурному отвечать на телефонные звонки, носил из столовой обед для административно арестованных и подсоблял машинистке Вальке подшивать служебные бумаги. Свободного времени сейчас было у Кулькова более чем достаточно и он посвящал его размышлениям. Мыслить абстрактно он не любил, занимали его вопросы чисто практические, а в особенности эта треклятая серия краж.
Надо сказать, что до этого он насмотрелся их немало. Кражи бывали разные: мелкие и крупные, тщательным образом подготовленные и совершенные наобум, кончавшиеся горем и кровью и такие, после которых весь отдел неделю покатывался от смеха. Случалось, что воры очищали магазин полностью, прихватив даже пожарные багры и огнетушители, а иногда, выпив, закусив и справив нужду в ящик с макаронами, они уходили восвояси, не позарившись ни на меха, ни на хрусталь, ни на бижутерию. Как-то раз неизвестный преступник, прихватив дефицитный египетский ковер, оставил возле кассы полную его стоимость.
Однако таких случаев, когда воры брали одну только выручку, причем брали так быстро и уверенно, словно сами ее и прятали - Кульков припомнить не мог. Бесспорно, здесь существовала какая-то тайна. Столь дерзко и эффективно мог действовать только человек, наделенный необыкновенной прозорливостью или особым чутьем на деньги - в общем, личность редкая, неординарная, оттого опасная вдвойне.
В субботу вечером, когда Кульков, согрев на газе ведро воды и занавесив окно, плескался в корыте (ежедневные омовения в последнее время стали для него жизненно важной процедурой: оказавшись где-нибудь в безводной пустыне, он погиб бы не от жажды, а от невозможности содержать себя в чистоте), в квартиру позвонили и посыльный торопливо крикнул сквозь дверь, что всему личному составу приказано срочно собраться в отделе - форма одежды повседневная, при себе иметь фонарик, кобуру и харчей на одни сутки.
Спустя пять минут кое-как обсушившийся Кульков, хлопая голенищами чересчур широких сапог, уже бежал по улице. В этот смутный и тоскливый послезакатный час, на переломе света и тьмы, когда пивбары и водочные магазины уже закрыты, а на танцплощадку идти еще рановато, город был тих и пустынен, и только на площади возле милиции гудели подъезжающие один за другим автомобили. Здесь были и пропахшие силосом колхозные грузовики, и "Волги" местного начальства, и малолитражки частников. Объединяла эту разномастную транспортную орду одна общая деталь - укрепленный на каждом ветровом стекле ярлык "Внештатный сотрудник ГАИ". Водители, собравшись в кучки, покуривали и вполголоса обсуждали вероятные причины столь внезапного сбора.
