Теперь появилась возможность спокойненько разобраться с пленниками. Кузьма немного разворошил кострище и шутки ради сыпанул горсть горячей золы Юрку (а это был именно он) за шиворот. От звериного рыка темнушника проснулась и Феодосия.
Поводив перед их ошалевшими физиономиями ножом, Кузьма предупредил:
— Тихо, а то зарежу. Отвечать только на вопросы. Первый вопрос был самым животрепещущим:
— Где остальные? — При этом Кузьма многозначительно кивнул на Шишкарева, упорно продолжавшего что-то мычать.
Оба пленника, потрясенные столь быстрой сменой обстоятельств, соображали крайне туго, однако Юрок в конце концов объяснил, что два отсутствующих брата продолжают охоту на людей где-то в лабиринтах между обителью Света и Торжищем (после этих слов Кузьма примерно уяснил свое нынешнее местонахождение).
Второй вопрос непосредственно касался пленников:
— Вас-то они как повязали?
Юрок и Феодосия обменялись хмурыми взглядами, но промолчали — правду, как видно, говорить не хотели, а какую-либо приемлемую версию заранее придумать не догадались. Пришлось пообещать, что ради того, чтобы развязать язык одному, придется отрезать его у другого.
Феодосия опять развесила нюни и попыталась всю вину свалить на Юрка. Кузьма потребовал подробностей.
— После взрыва темнушники почему-то тебя хватились. Решили, что ты химеру нарочно вызвал, — стала сбивчиво объяснять Феодосия. — Вот он, — кивок в сторону Юрка, — так на тебя взъелся, что велел братве завал разобрать. Все кричал, что он этого гада Индикоплава даже за Гранью достанет. — («Сука», — внятно произнес при этом Юрок). — Только никто из темнушников за ним не пошел. Знамо дело, своя жизнь дороже. Одна я как дура вслед увязалась. Очень уж страшно было среди этих вурдалаков оставаться. Еще шахну порвут и матку наружу вывернут… Злые все, особенно молодняк. Вот так мы почти до обители Света и добрались. Потихонечку разузнали, что вы еще не вернулись. Стали караулить. А вышло так, что нас самих подкараулили. В бараний рог, мясники, согнули… Кузьма, это правда, что они людей едят?
— Истинная правда, — подтвердил Кузьма. — А теперь давайте решать, что мне с вами делать.
— Спаси меня, Кузьма, — запричитала Феодосия. — Век благодарна буду! Сторицей за твое добро отплачу!
— Как же, обещать вы все мастерицы. Хотя что с бабы взять… А ты почему не просишься? — обратился он к Юрку.
— Зачем впустую балабонить, — буркнул тот. — Ведь все равно не пожалеешь. Я бы тебя не пожалел…
