— Да ты, я вижу, с подругой! — Отстранив Юрка, Леня уставился на Феодосию.
— Она ж меня на волю и вывела. Славная баба. Я ее по дороге уже два раза отдрючил, — заржал Юрок. — В знак признательности, так сказать. Вот и приданое ее! — Он сбросил с плеча увесистый узел.
Феодосия натянуто улыбалась, однако от прежней ее вальяжности не осталось и следа. Не по ней была эта компания. Эх, заманили жирную овечку в волчью стаю!
За благополучное возвращение Юрка тут же наполнили кружки. Всеобщее веселье не разделяли только Венедим, заранее поставивший крест на своей жизни, да Кузьма, вдруг утративший аппетит.
Ничто теперь не защищало его от произвола темнушников. Знал он повадки этого племени — если напьются до озверения, то могут порешить уже сегодня. Им своего брата растерзать не жалко, а уж чужака — с превеликим удовольствием.
Опорожнив три кружки подряд, Юрок развинченной походкой направился к пленникам. Эмоции просто переполняли его и рвались наружу, как пар из чайника. Рожа у героя дня кривилась, а глаза горели скрытым бешенством.
— Что приуныли, тараканы запечные? — процедил он сквозь зубы. — Кого хотели купить по дешевке? Да я за каждый час, проведенный в той вонючей конуре, по кружке крови из вас выпью! Я вам эту прогулочку живо прекращу! Дальше на карачках поползете!
Оправдываться, а тем более огрызаться было бессмысленно. Юрок, наверное, только и ждал повода для начала расправы. Оставалось только смирно сидеть и, уставившись в пол, выслушивать грязные оскорбления.
Выручил их Леня Черпак, позвавший распоясавшегося Юрка к себе.
— Ты мужиков зря задеваешь, — сказал он при этом. — Они тебе ничего не должны. Сам ведь в заложники напросился.
— А я без риска не могу! — Юрок гоголем прошелся вокруг Феодосии. — Видишь, какую маруху отхватил? Хочешь, я тебе ее подарю?
— Зачем? — хмыкнул Леня. — Ты еще в щелку за голыми сестренками подглядывал, а я ее уже вдоль и поперек знал. Правда, Дуська? Только девкой она была надежной и исполнительной, а бабой став — обнаглела. Тебе кто из обители Света позволил уйти?
— А как же… Я вашего человека спасала, — растерялась Феодосия. — Игумен его велел в железа заковать.
— Ну и хрен с ним! — Для пущей убедительности Леня махнул на Юрка рукой. — Такого добра кила-того у нас навалом! А ты среди светляков одна была. Мы и ушей, и глаз своих сразу лишились! Ты хоть понимаешь это, гусыня раскормленная?
— Ленечка, прости, — взмолилась Феодосия. — Подозревать меня стали! Игумен в поломойки хотел назначить, а вон тот малохольный, — она пальцем указала на Венедима, — проходу не давал. За каждым шагом следил. Еще бы чуть-чуть, и я бы пропала.
