— Короче говоря, вы ожидаете второго пришествия, — уточнил метростроевец. — Грань, то есть адские врата, могут быть разрушены только при этом условии.
— Не обязательно. Спаситель может незримо подвигнуть на святое дело своего избранника.
— Каковым Кузьма Индикоплав, конечно, являться не может… Я правильно понимаю?
— Боже упаси! — Светляки дружно перекрестились. — Избранник должен сначала прославиться своей праведностью и подвигами веры. Но сопровождать его в пути Кузьме Индикоплаву не возбраняется.
— Скажите, а как, по-вашему, до Грани можно дотронуться? Она зрима, осязаема? Ведь медные створки и железные вереи — это так… для красного словца.
— Про то нам ничего не ведомо. Дальше Торжища ни один из наших братьев не ходил.
— Ответ понятен. Спасибо… А что скажут наши дорогие гости, возлюбившие мрак? — Начальник планового отдела покосился на темнушников.
— Сам сначала скажи! — ответил за всех папа Клин. — Знаем мы ваши хитрые уловочки. Все, что надо, выведаете, а нам потом кукиш покажете.
— Скажем, почему же не сказать. — Метростроевец старательно демонстрировал дружелюбие. — От соседей у нас секретов нет. Хотя ваше недоверие, прямо скажу, оскорбительно… Начальник оргмассового отдела, доложите все, что нам известно о Грани.
— Этот вопрос не я курирую. — Человек с лицом плоским как сковородка невольно втянул голову в плечи.
— А кто?
— Начальник отдела техники безопасности.
— Разве? — Начальник планового отдела нахмурился. — У него своих забот достаточно. Наше упущение… Ладно, пусть доложит он.
Прежде чем приступить к докладу, Герасим Иванович Змей исподлобья глянул на Кузьму, словно хотел предостеречь от какого-нибудь безрассудного поступка.
— Понятие «Грань» возникло спустя несколько месяцев после Черной Субботы, когда стало ясно, что между миром подземным и миром надземным существует какая-то непреодолимая преграда, — начал Змей подчеркнуто безразличным тоном. — К тому времени во всех технологических, воздухозаборных и аварийных шахтах уже появились плотные пробки из мха-костолома. О кратком предшествующем периоде, когда выход на поверхность был, условно говоря, доступен каждому, известно немного. Существует объяснение, записанное со слов одного рабочего, пытавшегося покинуть туннель метрополитена в воскресенье, то есть уже на следующий день после катастрофы. С вашего позволения я зачитаю этот документ.
Листки с рукописным текстом он держал чуть на отлете, словно бы страдал дальнозоркостью, а чтение сопровождал своими собственными скупыми комментариями.
