Словом, он спокойно дал себя рассмотреть без всякого сомнения в том, что не вызовет ощущения опасности у человека за дверью.
— Как вы узнали, что я здесь, по этому адресу? — спросил мужчина, не торопясь открывать дверь. — Откуда вы вообще взяли этот адрес?
— Это объяснить довольно сложно, особенно если разговаривать через дверь, — сказал Макеев. — Почему бы вам не впустить меня? Я без оружия.
Дверь распахнулась.
— Зато я вооружен! — сказал появившийся на пороге человек, направив в живот Макееву пистолет марки, похоже, «беретта», который он очень неумело, Макеев это сразу отметил, держал в руке.
— Заходи в квартиру, — приказал мужчина, отступая назад. — И не делай резких движений. Учти, я могу выстрелить!
Если Макеева можно было назвать полноватым, то открывший ему дверь мужчина был в полном смысле этого слова — толстый.
Лицо у него было очень даже отталкивающего вида, Макеев мог бы назвать себя красавцем по сравнению с ним. И вот поди ж ты, три бабы у него было, а у Макеева — ни одной. Несправедливо как-то.
— Выстрелить вы при всем желании не сможете, — заметил Макеев, проходя в дверь, — потому что не сняли пистолет с предохранителя. Но это, наверное, к лучшему, при вашем умении стрелять вряд ли вы в меня даже попадете…
— Какого черта?! — воскликнул мужчина. — Кто вы такой и зачем ворвались в квартиру? И учтите, что я уже вызвал охрану.
— И опять вы несколько не точны, — усмехнулся Макеев. — Сами вы вызвать охрану не могли, потому что ваш телефон лежит, насколько мне видно отсюда, на столе в гостиной. Самое большее, что вы могли сделать, — это попросить вызвать охрану Зою Алексеевну. Но вы, Виктор Пантелеймонович, вряд ли стали бы ее об этом просить, слишком уж это не соответствует роли, которую вы хотите играть в ее глазах.
Кроме всего прочего, вы почему-то сильно волнуетесь, это очень заметно. А ведь я пока еще не давал вам никакого повода для волнения. И давать его не собираюсь.
Кузин вдруг рассмеялся. Спокойный, мягкий тон Макеева его успокоил. Виктор Пантелеймонович уже не думал, что от этого странного посетителя можно ожидать нападения.
— А вы, надо полагать, Эркюль Пуаро? — спросил он. — Назвать вас Холмсом у меня просто язык как-то не поворачивается, слишком уж мало вы похожи на англичанина. Точнее, совсем не похожи.
— Неужели я похож на француза? — искренне удивился Макеев.
— На бельгийца, а не на француза, — поправил его Кузин. — Я думал, что вы лучше знаете ваших литературных коллег.
