— Ну и ладушки. Раз нет машины, движемся по-прежнему на своих двоих. Самый надежный способ, между прочим. А ну, кончай, мужики, треп, идем дальше! — скомандовал Сарматов.
Бойцы углубляются в джунгли, а над несчастными, брошенными в чужой тропической глуши русскими «козликами» повисает прежняя тишина. Когда же человеческих шагов на тропе не стало слышно совсем, на машину опустилась стайка золотисто-зеленых бананоедов...
Наконец, когда сквозь густую тропическую растительность начал пробиваться жиденький солнечный свет, Сарматов отрывисто скомандовал:
— Все, ребята, баста, привал. Всем есть и спать. Часовые меняются через два часа! Через шесть часов идем дальше.
Бойцы устало повалились на землю, утирая обильный пот. Некоторые из них так вымотались, что заснули мгновенно, даже не перекусив. Поесть можно будет потом, на бегу, зачем сейчас тратить на это драгоценные минуты?
— Командир, сколько нам еще топать? — донеслось до Сарматова сквозь тяжелую пелену одолевающего его сна. — Километров двадцать, наверно?
— Наверно, — Сарматов пересилил желание просто закрыть глаза и отключиться. — Это ты, Андрюха? — спросил он.
— Ага, — Шальнов сунул ему в руку открытую банку мясных консервов. — На, пожуй, командир, а то, еще чего доброго, до финиша не добежишь.
— Спасибо, — Сармат начал вяло жевать, но вдруг обнаружил, что чертовски проголодался, и моментально умял содержимое банки.
— Слушай, командир, у меня к тебе вопрос один, — продолжал тем временем Шальнов. — Как ты думаешь, они, ну негры эти, к встрече с нами готовятся? Ну, рассчитывают они на то, что заложников может кто-нибудь освободить попытается?
— Думаю, что да. К чему-нибудь такому они точно готовятся. Тут, Андрюха, без парней из Лэнгли дело не обошлось. У меня на этих шакалов-цэрэушников просто нюх теперь развился.
— Смешно получается, — вздохнул Шальнов. — Америка, так рьяно защищающая демократию во всем мире, способствует самым что ни на есть оголтелым террористам. А мы, враги демократии, защищаем демократические выборы в чужой стране. И это мы, в чьей собственной стране этих самых демократических выборов уже шестьдесят с лишним лет как не было.
— Но-но, ты полегче, — притормозил его Алан.
— И до этого еще триста, — вмешался в разговор Бурлак. — Один только раз мы себе правителя сами выбирали. Это когда народное ополчение поднималось. Минина и Пожарского, помните?.. Тогда первого Романова выбрали.
— Да-а, — усмехнулся Сарматов. — Потом еще аж целых четыре раза с государственными Думами попробовали, но не понравилось. Не пошло. Вот и разогнали их к чертовой матери. Что тут скажешь, скифы, дикий, варварский народ. Нам демократия ни к чему, нам вождя и учителя подавай. А у других мы демократию поддержим, как же, нам за чужую демократию своей кровушки не жалко.
