— Эжени, ты сошла с ума! Как могла ты вообразить, что я буду жить на ферме и разводить кур? Или что я буду продавать ленты в лавке твоего отца…
— Я не хотела тебя оскорбить. Я думала, что это выход из положения…
Он засмеялся. Смех звучал фальшиво.
— Выход! Выход из положения для лучшего генерала французской армии! Разве ты не знаешь, что я лучший генерал во Франции?
Он опять забегал по лужайке. Потом резко:
— Завтра я уезжаю верхом.
— В Вандею?
— Нет, в Париж. Я поговорю с этими господами из Военного совета.
— А это не будет… Я хочу сказать, что в армии строгая дисциплина и если не исполнить приказ…
— Да, дисциплина строгая. Если солдат не выполняет мой приказ, я расстреливаю его. Меня тоже могут расстрелять, когда я приеду в Париж. Я возьму с собой Жюно и Мармона.
Жюно и Мармон, его адъютанты со времен Тулона, находились в Марселе. Они ожидали решения своей судьбы.
— Не можешь ли ты одолжить мне денег?
Я кивнула.
— Жюно и Мармон не могут заплатить за квартиру. Так же, как и я, они не получали жалованья с момента моего ареста. Мне нужно вытащить их из корчмы, где они живут. Сколько ты можешь мне дать?
Я накопила немного денег, чтобы купить ему новую форму. У меня было девяносто восемь франков. Они лежали в комоде под ночными рубашками.
— Дай мне все, что у тебя есть, — сказал он, и я побежала за деньгами.
Он сунул ассигнации в карман, потом вынул и пересчитал, сказав:
— Я должен тебе девяносто восемь франков. — Потом обнял меня за плечи и прижал к себе.
— Ты увидишь, что я втолкую им там, в Париже… Нужно, чтобы они поручили мне командование всей нашей итальянской армией. Это необходимо!
— Когда ты уезжаешь?
— Как только освобожу моих офицеров. Пиши мне чаще! Пиши в Военное министерство, а там мне будут пересылать письмо в действующую армию. Не огорчайся!
— У меня будет много дела. Мне необходимо вышить букву «Б» на всем моем приданом.
Он одобрительно кивнул.
— «Б», «Б», всюду буква «Б», моя дорогая генеральша Буонапарт!
Потом он отвязал свою лошадь, которая опять была привязана к калитке, что очень не нравилось Этьену, и поскакал в город.
Маленький всадник на тихой дороге, обсаженной сиренью, имел жалкий вид и выглядел таким одиноким!
