Наполеон поднес ее к глазам. Я вскочила и хотела посветить ему. Наполеон увидел мое движение.
— Спасибо, дорогая. Я смогу разобрать, что здесь написано.
Потом он опустил листок, внимательно посмотрел на солдата, подошел к нему совсем близко и застегнул верхнюю пуговицу на воротнике солдатского мундира.
— Даже в жаркий вечер сержант армии Республики должен застегивать все пуговицы на мундире.
В то время как растерянный сержант проверял, застегнуты ли все остальные пуговицы, Наполеон обернулся к Мари:
— Мари, моя шпага в прихожей. Будьте добры принести ее и отдать сержанту. — И, поклонившись, маме:
— Простите за причиненное беспокойство, гражданка Клари.
Послышался звон шпор Наполеона. Сержант последовал за ним. Опять мы услышали скрип гравия на дорожке, потом размеренные шаги на улице, и все стихло.
Этьен заговорил первый:
— Продолжим ужин. Мы помочь не можем! — и его ложка звякнула о тарелку.
Только после жаркого он заговорил:
— Ну, что я говорил! Это авантюрист, который хотел сделать карьеру при помощи Революции!
За десертом:
— Жюли, я сожалею, что дал согласие на твой брак с Жозефом.
После ужина я скоренько выбралась из дома черным ходом. Хотя вся семья Буонапартов бывала у нас, м-м Летиция ни разу нас не пригласила. Да это и понятно. Они жили в самом отвратительном квартале, позади рыбного рынка, и м-м Буонапарт стеснялась показать нам нищету, в которой жили она и дети.
Но сейчас я шла к ним. Нужно было срочно сообщить им, что Наполеон арестован, и посоветоваться с ней и Жозефом, как мы можем помочь Наполеону.
Никогда не забуду эту дорогу по темным кривым улочкам сзади рыбного рынка! Сначала я бежала, как сумасшедшая, мне казалось, что нельзя терять ни минуты. Я бежала, бежала и только у площади Ратуши замедлила шаги. Волосы у меня растрепались и локоны размокли от пота. Сердце билось так сильно, что я ощущала боль в груди.
Перед ратушей плясали, и какой-то детина огромного роста в расстегнутой сорочке схватил меня за плечо. Когда я его оттолкнула, он грубо расхохотался. Я двигалась в толпе, я чувствовала, что вся запылилась. Вдруг до меня донесся смех и девичий голос произнес:
— Смотрите-ка, ведь это маленькая Клари!
Это была Элиза Буонапарт, младшая сестра Наполеона. Ей было 17 лет, но в этот вечер она была так накрашена и напудрена, в ушах у нее висели такие огромные и блестящие серьги, что она казалась старше. Она прижималась к юноше с таким модным стоячим воротником, что часть лица пряталась в нем.
