Царицынские жители сами сумели взять башню, в которой заперся воевода с ближними.
Воеводу, приказных и московских стрельцов, захваченных в башне, привели на расправу к Разину.
– Мне на что воевода, царицынски люди?! Вы сами с ним что хотите творите...
– Они, батька, сколько людей побили – из башни стреляли! Мы в воду его.
– А мне что! Сам замесил – сам и выхлебал! – сказал Разин, махнув рукой.
Толпа поволокла воеводу и его приближенных к берегу Волги. Притащили большие мешки, сажали начальных людей в мешки и кидали в воду.
На другое утро царицынские пришли проститься к Степану. На площади перед приказной избой собрали, казацким обычаем, круг, выбрали в атаманы старосту царицынских кузнецов.
Новоизбранный атаман явился к Степану. Он был в кожаном запоне и рукавицах, коренастый, с окладистой русой бородой, без шапки, только узенький ремешок через лоб подхватывал седоватые кудрявые волосы. Вместо атаманского бруся – в руках кузнеца кувалда в полпуда.
– Какое дело для войска укажешь городу, батька? – спросил он. – Может, ружье какое исправить? Ко всякому делу найдешь людей. И кузни у нас не хуже ваших донских.
В кузнях Царицына загремели молоты.
– Ишь, стучат! – говорил Разин. – Чай, слышно у нас на Дону! Мыслю, теперь приберутся еще казаки...
В самом деле, что ни день текли толпы людей с Дона, с Хопра, Медведицы, из Слободской Украины – из-под Чугуева, Белгорода, Оскола...
– Теперь хоть и грамоту вовсе забыть, и письма писать ни к чему. Сам народ разнесет о нас слухи! – говорил Еремеев.
У царицынских городских ворот стояли воротные казаки. Службу несли строго: в город пускали после расспроса, поодиночке. Вновь прибылым ватажкам был атаманский указ становиться по берегу Волги.
На несколько верст вдоль реки дымились костры, стояли шатры, паслись кони, и всюду шел торг.
Казачьи разъезды вышли в верховья, отрезали весь уезд, никого не выпускали на север, к Камышину. Пришлых камышинцев спрашивали, каковы у них слухи. Там ничего не знали о взятии Разиным царицынских стен. Хотя видели, как по Волге прошли струги московских стрельцов, и слышали в низовьях пушечный бой, но были уверены в том, что все-таки сила стрельцов, прорвавшись мимо бугра, ушла в Астрахань.
Из Астрахани и Черного Яра проходили отдельные ладьи. Казачьи заставы их пропускали в верховья, к Царицыну, но дальше дорога для них была закрыта.
Пришедших поодиночке, всех, кого можно было заподозрить как воеводских подсыльщиков, допрашивали разинские войсковые есаулы.
