Он поднял свой коричневый перст.
— Я уж давно нашел свое место, — слово «местечко» его резануло. — Почему ты меня об этом спрашиваешь?
— Все-таки все теперь по-другому. Другая жизнь и берег дальний.
Он неприветливо осведомился:
— Что ты имеешь в виду?
Я сказал:
— Что Каплин был прав. Жена не приехала?
— Хворает, — коротко бросил Олег.
Это была закрытая тема. Шли слухи, что супруга Бугорина — из очень сановитой семьи и отличается властным нравом. Об этих слухах Олег догадывался и потому застегнулся наглухо. О том, почему я пришел без Лизы, он не спросил. Вполне очевидно — третий человек будет лишним.
— Так в чем же был прав покойный гуру?
— Признайся, в отличие от него мы были железно убеждены: у нашей истории нет вариантов. Могли мы подумать, что рухнет империя? Принцип литоты восторжествовал. Придется играть в другие кубики.
Он мрачно сказал:
— Что ж, поиграем. Однако на сей раз мы будем памятливы.
— Кто ж это «мы»? — я улыбнулся. — Сыны отечества и вестники Европы?
Я не без озорства раскавычил старую пушкинскую эпиграмму. Однако он помрачнел еще больше:
— Я сын отечества, а не вестник Европы. Не радуюсь, видя его обмылки.
Я удивился:
— Для сына отечества — неподходящая терминология.
— Закономерная, Горбунок. Мое отечество — пятнадцать республик, а не одна. Из-за этих вестников мы проиграли Третью Отечественную. Теперь наше дело — спасать то, что можно, и восстанавливать то, что можно.
Немного помедлив, я спросил:
— Ты не находишь, что народу сегодня не до резких движений?
Он оглядел меня и оскалился. Не слишком добро, но — с интересом.
— Скажите, какой князь Горчаков из города Ц. Набрался от Каплина?
— Естественно. Он еще говорил: «Там, где великая страна, там и великие потрясения…».
— Каплинщина, обычная каплинщина! — он нетерпеливо прервал меня. — Мы не Люксембург и не Бельгия. Россия обречена быть великой. Она не способна быть иной, даже если б того захотела.
Он направил в меня свой пухлый палец с подпалинкой, оставшейся с детства:
— «Народу не до резких движений». Мало ли что. Страна и народ — совсем не тождественные понятия. Страна — это Дом, а народ в нем живет. И должен он жить по уставу Дома, иначе Дома можно лишиться, его заселят другие жильцы. Вспомни хотя бы про Византию.
И повторил:
— Надо быть памятливыми. Просек?
Я кивнул:
— Как не просечь? Третьему Риму не бывать.
— Вот именно. У каждого Дома — свое историческое назначение.
Он опустился на край кровати и шумно выдохнул — словно вытолкнул застрявший в горле тяжелый ком.
