— Вы кто? — ошарашенно спросила Вика.
— Чаво?
Вика сообразила, что старуха малость глуховата, и повторила свой вопрос погромче.
— Баба Лена я. Сторожу вот. А тебе чего?
— С кем вы тут говорили? — прокричала Виктория, спускаясь вниз.
— Говорила? Да с кем? Ни с кем. С кем тут говорить-то? До Вики дошло, что старуха от одиночества говорит сама с собой.
— А ты Микиткина баба, что ли? — поинтересовалась старуха, щурясь от света. Вика опустила фонарик.
— Нет. Я — няня. Няня девочек! — прокричала Вика и для пущей убедительности показала их рост. Ренаткин — средний, Каринкин — поменьше.
— Нянька, — одобрительно повторила старуха и села на свой табурет. — Нянька — это хорошо. Я и говорю: Маринка скоро родит, кто нянчить-то будет?
— Маринка — это кто?
— Мнучка моя.
— А-а, внучка… Так сама-то она нянчить не может разве? Родит и станет нянчить.
— И-и… Куды ей! Маринке самой — шишьнадцатый годок пошел. Ее самое нянчить надоти.
— А мать-то у нее где?
— Валька-ти? — переспросила старуха и пошамкала губами. — А черти ее носят. Нетути ей, окаянной, покою…
— А муж у Маринки есть?
Но баба Лена не услышала Викиного вопроса. Видимо, ее больше заботила дочь. Это ее больная мозоль — Валька. Родная и единственная. Непутевая Маринкина мать, кровиночка. Вероятно, с ней-то, с Валькиной тенью, и говорила сторожиха в темноте.
— Я и говорю ей: «Валька, живи ты дома, детей рости. Я старая уже, сил вовсе нетути. Кирюшку в интернат отдам. Он, бестии, не хочет учиться. Маринку огуляли. А малым-то истьпить надоти? Одеть-обуть?»
— Сколько же их у вас?! — ужаснулась Виктория, догадываясь, что, кроме упомянутого Кирюшки и беременной Маринки, у сторожихиной Вальки имеется еще целый выводок.
— Так со мной теперича шестеро живут и трое — с Вадькой. Валька в городе. Там с мужиком сошлась, живут. Двое-то мелких от Кольки, а третий — последний — от нового. Витька, что ли? Витька муж у ней новый, да.
Виктория присела на ступеньку. Спать расхотелось.
— Сколько же вам лет-то, бабушка?
— Лет-ти? Не помню, дочка, восемьдесят пять было уж, теперь больше.
Старуха вздохнула, покорно сложив руки на прикладе охотничьего ружья. На вид ей и вправду было девяносто, не меньше.
— Что ж, вы тут работаете? — Вика сделала неопределенный жест в сторону потолка.
— Работаю. А как же! — кивнула старуха. — Хозяева хорошие, платят исправно. И пенсию получаю свою и дедушкину. У дедушки пенсия большая, он фронтовик. А как же? Хватает…
Вика еще немного поболтала со старухой и вернулась на балкон. Ночь стояла теплая и светлая от луны.
