Кельтский элемент в литературе | страница 5



"Моя любовь моя, о любовь моя, женщина, которая виной тому, что стал я никчемен, женщина, зло от которой дороже, чем благо любое от иной женщины. Мое сокровище мое, о сокровище мое, женщина с серыми глазами, женщина, на сгибе руки которой никогда не покоиться моей голове.

Моя любовь, о любовь моя, женщина, которой я обессилен, женщина, которая обо мне не вздохнет, женщина, которая никогда не воздвигнет мне камень надгробный.

Моя тайная любовь, о тайная любовь моя, женщина, которая и слова со мною не молвит, женщина, которая забывает меня, едва покину ее.

Моя избранница, о избранница моя, женщина, которая не глядит мне вслед, женщина, которая со мной не помирится.

Мое желание, о, желание мое, женщина, нет которой дороже под солнцем, женщина, которая не видит меня, когда сижу с нею рядом.

Женщина, сокрушившая сердце мое, женщина, по которой вечно вздыхать мне".

Другая народная песня кончается:

"Озеро Эрна хлынет на сушу, горы равниной станут, валы морские окрасятся в пурпур, земля напитается кровью, долины и пустоши, где цветет вереск, холмами станут, прежде, чем ты узнаешь страданье, черная моя роза".

Столь же безудержны и безоглядны ирландцы и в ненависти. В одной из народных песен кормилица О'Салливана Бере возносит молитву, чтобы те, кому суждено предать его, не знали иного ложа, кроме раскаленных адских камней. А ирландский поэт елизаветинской эпохи восклицает:

"Трое только и ждут моей смерти: Дьявол, ждущий мою душу, и плевать ему на мое тело и богатство мое; черви, ждущие моего тела, и плевать им на мою душу и мое богатство; мои дети, ждущие моего богатства и плевать им и на душу мою, и на тело мое. Исусе Христе, да будет воля Твоя - чтобы им всем болтаться на одном суку".

Подобная любовь и ненависть не могут довольствоваться тем, что обречено смерти, они жаждут продлиться в бесконечность, так что вскоре оборачиваются любовью и ненавистью к идее. Любовник, любящий столь страстно, вскоре окажется близок к тому, чтобы повторить вслед за героем стихотворения А. Э.*[13]: "Безбрежное желание пробуждается и растет, позабыв о тебе".

Слова древнего поэта об ирландцах, что "возлюбили они много"*[14], и поговорка, слышанная одним моим знакомымa в горах Шотландии, будто ирландцам ничто не любо, - в сущности, говорят об одном и том же, ибо только страстность души может быть причиной того, что в Ирландии столько монастырей. Ведь и тот, кто охвачен ненавистью - если та идет от полноты сердца, рано или поздно начинает ненавидеть одну лишь идею; из этого идеализма в любви и ненависти, полагаю я, и проистекает, в первую очередь, способность ирландцев, когда дело доходит до политики, говорить и забывать то, о чем другие никогда не говорят и не забывают. Земледельцы и скотоводы древности знали любовь и ненависть во всей их полноте: они превращали друзей в богов, врагов - в демонов; их потомки, - те, кому выпало хранить традицию, - оказались не менее склонны к мифологизации. Из этого "ошибочного принятия грез", которые, может статься, и есть суть всего, за "реальность", которая, возможно, не более, чем проявление этой сути, - из этой "страстной, бурной реакции против деспотизма факта", может быть, и рождается меланхолия, меланхолия, побуждавшая древних искать наслаждения в историях, что оканчиваются смертью либо разлукой, тогда как наши современники обретают радость в историях, кончающихся перезвоном свадебных колоколов; это она заставляла древних, которые, подобно ирландцам старых времен, скорее были склонны к лирике, чем к драматизму, черпать наслаждение в бурных, исполненных красоты стенаниях. Жизнь их протекала в окружении бескрайних лесов, за всякой вещью сквозила тайна, неистовство порывов, а переживание красоты, полагаю, обрекало на одиночество; жизнь казалась столь ничтожной, столь хрупкой и краткой, что ничего не запечатлевалось в памяти ярче, чем повесть, оканчивающаяся расставанием и смертью, и чем бурная, исполненная красоты жалоба. Мужчины рыдали не оттого только, что возлюбленные их бросили, отдав сердце кому-то другому, не потому, что знание сие стало горько в устах их*[