Словно в кошмарном сне я закричал, желая предупредить храброго воина, но мои слова утонули в проклятьях, стонах и шуме битвы. Отбросив со своего пути полдюжины разъяренных воинов, я бросился к Ахиллесу, пока стрела медленно и точно летела в его спину. Я успел опустить руку на его плечо и отбросить вперед.
Почти успел.
Стрела ударила его в икру левой ноги, как раз над пяткой. Ахиллес упал, взвыв от боли.
16
На мгновение мир как будто замер. Непобедимый Ахиллес, доселе неуязвимый герой, корчился в пыли от боли, и стрела торчала в его ноге.
Я встал над ним и снес мечом головы первым подвернувшимся под руку троянцам. Одиссей и Диомед присоединились ко мне, и битва сразу поменяла свое направление и цель. Мы уже не стремились проникнуть в Скейские ворота, следовало сохранить жизнь Ахиллесу и доставить его в лагерь.
Мы медленно отступали, и, честно говоря, заметив это, троянцы оставили нас в покое. Они бросились в ворота и захлопнули массивные створки. Я взял Ахиллеса на руки, Одиссей и все остальные окружили нас... Так мы направились в лагерь.
При всей свирепости и силе царевич был легок, как дитя. Нас окружили мирмидоняне, которые, не скрывая потрясения, смотрели на своего раненого вождя круглыми от испуга глазами. Некрасивое лицо Ахиллеса вспотело, побелевшие губы сжались. Я нес его уже мимо громадного, обдуваемого всеми ветрами дуба, высившегося неподалеку от ворот.
- Боги предоставили мне выбор, - пробормотал он сквозь стиснутые зубы, - между долгой жизнью и славой. Я выбрал славу.
- Ну, это не серьезная рана, - ответил я.
- Боги решат, насколько она опасна, - отвечал Ахиллес голосом настолько слабым, что я едва его расслышал.
Среди обагренной кровью равнины нас встретили шестеро мирмидонян с носилками из ремней, натянутых на деревянную раму. Я опустил на них Ахиллеса как только мог бережно. И все-таки лицо его исказилось от боли, тем не менее царевич не вскрикнул и не пожаловался.
Одиссей положил руку на мое плечо:
- Ты спас ему жизнь. Ты заметил стрелу?
- Да, и она летела прямо в его сердце. Как ты думаешь, опасна ли эта рана?
- Не слишком, - отвечал Одиссей. - Но Ахиллес не скоро сумеет выехать на ристалище.
Бок о бок с царем Итаки мы устало брели по пыльной равнине. С моря вновь задул ветер, поднимая пыль, летевшую нам в лица. Возвращаясь в лагерь, мы прикрывали глаза. Каждая мышца моего тела ныла, кровь запеклась на правой руке и ногах, испачкав одежду.
- Ты бился отлично, - проговорил Одиссей. - Я даже решил, что мы все-таки захватим ворота и наконец ворвемся в город.
