Подружившись с Игорем, я сразу перешел, понятно на время, на другой возрастной уровень; у ребят этих были иные интересы. Льстило, что принимали меня в этой компании равным… Потом один за другим ребята стали жениться, Игорь тоже, но получилось так, что на те самые полгода, когда я запросто мог влететь на «зону», из жизни подростковой был я выключен. Потом был университет, и все пошло, как пошло.
И еще — Игорь Крутов всегда был честен и абсолютно надежен. Таким и остался. Нам дважды пришлось «помахаться» с какими-то, как теперь говорят, лохами, нас было двое, лохов на порядок больше. Здесь важно одно: тот из двоих, который «накатывает», работает первым номером, должен быть спокоен за свою спину. Прикрыт. Он — но-каутер, он идет вперед и должен быть уверен — никто сзади ему куском арматуры не наварит и его «второй» умрет, но из-за спины не уйдет. «Первым» работал в подобных ситуациях тот, кто увереннее себя чувствовал.
В обеих драках «вторым» работал я. Прикрывал спину.
Сейчас прикрытие необходимо мне.
Ну а место встречи… Это, как и тогдашние отношения, нельзя ни изменить, ни переиначить.
Где-то на равном расстоянии от домов, где жили Игорь, Димка Круз и я, располагался скверик под названием «Комсомольский». В нем с незапамятных времен стоял тщедушный гипсовый монументишко вождю мирового пролетариата, судя по мелкости, в натуральную величину, сварганенный по инициативе какого-то местного завкома еще в незапамятные времена, и с тех пор фигура лишь подмазывалась, латалась, подкрашивалась. Как это принято у вождей, он стоял с вытянутой вперед рукой, указуя перстом на магазин напротив — винный. Чуть сзади, в кустах сирени, располагались две скамейки, где и , собирались, или, по-нынешнему, тусовались, выпивохи.
Когда мне исполнилось лет семнадцать, памятник прибрали — за совершенной дряхлостью, а на проспекте поставили другой — бронзовый и помпезный. Этот «Вовик» тоже раздумчиво глядел вдаль, только указующий перст был направлен в сторону московской кольцевой. Очевидно, призывая к освоению Нечерноземья.
Вот так. А место встречи осталось. Только именовали его мы теперь — «под старой рукой».
А «у кошки» — еще проще. Недалеко от железнодорожной ветки на Дмитров и Долгопрудный был ярок, поросший ивняком, тонкими топольками и прочей растительностью. Никакой ментовский «уазик» сюда не доезжал по причине непролазности и отчасти — лени служивых, здесь мы и устраивали выпивки с шашлыками, расслабухи с девчонками и иные увеселения.
