– Ты взрослеешь. Ты наконец стал мужчиной, – сказал он, словно с запозданием поздравил его с поступлением в клуб избранных.
В этот момент эти слова были Эдуарду приятны. Он находился под большим влиянием Жан-Поля и позже обнаружил, что ближе всего они были друг другу именно тогда. Жан-Поль получил ту любовь и ту преданность, которые прежде отдавались их отцу, их матери и Селестине; некоторое время Эдуард был предан ему безоговорочно. Порой, правда, у него возникали сомнения. Он вспоминал клятвы Жан-Поля исправиться и видел, как скоро они были забыты. Он замечал, что его брат бывал груб, а иногда и жесток. Но преданность заставляла его закрывать глаза, и от одобрения Жан-Поля ему становилось тепло на сердце.
Когда он услышал о финансовых трудностях Селестины от одного из приятелей Жан-Поля, то обратился за помощью к брату. Запинаясь, он объяснил, что вопреки всему хотел бы как-то обеспечить Селестину.
Жан-Поль нашел это очень забавным. Дом обойдется в… в какую сумму? Шестьсот фунтов? И сверх того пенсия? Он пожал плечами. Деньги были пустяковые. Если Эдуарду вздумалось быть щедрым, так почему бы и нет?
– В подарок? – Он нахмурился и выпил еще коньяку. – Из твоего капитала?
– Я чувствую, что остался ей должен, Жан-Поль…
– Очень хорошо. Я подпишу. Побывай у Смит-Кемпа, нашего здешнего поверенного. Он все устроит. Умеет хранить секреты и хорошо разбирается в подобных делах…
Он помолчал, все еще хмурясь, точно подсчитывая что-то. Потом, еще раз пожав плечами, допил рюмку.
– Действительно, почему бы и нет? – Он встал. – Откупись от нее. С женщинами такая политика всегда самая здравая, а, братик?
И вновь Эдуард ощутил сомнение и брезгливость. Значит, вот что он делает – откупается от Селестины? Ему это представлялось в ином свете, и толкование Жан-Поля показалось неоправданно пошлым.
Но это ощущение рассеялось, и о Селестине они больше не упоминали – Жан-Поль, казалось, быстро выбросил все из головы. Эдуард побывал у поверенного, который принял необходимые меры, и, когда это щекотливое дело осталось позади, у Эдуарда возникло такое чувство, словно он прошел крещение огнем. Он поступил правильно: он действительно стал взрослым мужчиной. И преисполнился гордости при мысли о своей новой личности.
– Ты изменился, Эдуард, – сказала ему Изобел на другой день после расторжения помолвки, когда Эдуард навестил ее.
Перед тем как сказать это, она долго смотрела на него через широкое пространство гостиной Конвей-Хауса. Потом встала и, подойдя к нему, посмотрела ему в глаза.
