Два дня назад в элегантной гостиной генерал фон Шмидт поставил на столик рюмку с коньяком. Впервые барон заметил в нем скрытое беспокойство и напряжение. Генерал встал и отвернулся к окнам.
– Вероятно, вы очень скучаете без вашей семьи, без вашей жены и сыновей?
– Разумеется.
– Они уехали из Парижа как раз вовремя. – Он помолчал. Но не обернулся. – У вас не было желания уехать с ними?
Барон насторожился.
– Нет, – ответил он взвешенно. – Нет. Это было невозможно. Мои дела, мои обязательства не позволяли мне уехать.
– Да, разумеется. Я прекрасно понимаю. – Генерал опять помолчал. Потом повернулся и посмотрел барону прямо в глаза. – Но с тех пор вы об этом не думали? Например, в последнее время?
Кажется, это предостережение, подумал барон. И встал с улыбкой.
– Теперь уехать к ним было бы не слишком легко, не правда ли? Например, Ла-Манш. Я не очень хороший пловец.
Генерал фон Шмидт вежливо улыбнулся этой маленькой шутке.
– Разумеется. Просто мимолетная мысль.
– Еще коньяку?
– Благодарю вас. Он, как всегда, превосходен, но нет, я должен с вами попрощаться.
У дверей они – хотя у них не было это в обычае – обменялись рукопожатием.
– Monsieur le baron! – Полупоклон. По-военному щелкнули каблуки. – Я весьма рад, что имел честь познакомиться с вами.
– А я с вами, генерал. – Барон помолчал. – Вы покидаете Париж?
– Мою часть, возможно, передислоцируют.
– Да. конечно.
Барон подумал о Восточном фронте. Он поколебался, а потом сказал то, чего никак не предполагал сказать немцу:
– Au revoir, mon ami[42].
Генерал фон Шмидт не улыбнулся.
– Прощайте, мой друг, – сказал он и быстро вышел из гостиной.
Два дня тому назад. Это могло ничего не означать. Или могло означать конец. Барон закурил новую сигарету. Порой им теперь овладевала такая усталость, что его дальнейшая судьба становилась ему безразлична. Но судьба других его еще заботила.
Он встал и поставил на патефон сильно заигранную пластинку. «Волшебная флейта».
Раз уж он не спит, то можно обдумать что-то. Снова перебрать в уме подробности их плана. И еще раз. И слушать Моцарта, который всегда напоминал ему о том, что жить все-таки хорошо.
Утром 6 декабря мотокада с генералами немецкого верховного командования во Франции в 10 ч. 50 мин. проехала по бульвару Осман. Она свернула налево на бульвар Малерб в 10 ч. 56 мин. Налево на улицу Сюрень в 10 ч. 58 мин. Точно по расписанию. У окна маленькой мансарды дальше по улице стояли барон и Жак. Жак наклонился вперед.
