Она улыбнулась в его волосы, почувствовав, как расслабляется его сильное юное тело. Скоро, подумала она, через минуту и гораздо раньше, чем он отдает себе отчет, у него снова встанет и он будет готов заняться любовью во второй раз. Но пока не следует его торопить. Он – как олененок, подумала она, маленький, робкий олененок. Что-то неожиданное, что-то грубое, и она вспугнет его, внушит ему страх. Нет, надо быть нежной и неторопливой… медлить… медлить… А он красив. Как красив! Она уже почти забыла, каким красивым может быть юношеское тело – гладкая, как у девушки, кожа, гибкость мышц, плотные округлости ягодиц, плоский живот, сильные бедра. Она ощутила медленно поднимающуюся блаженную волну желания. Что за глаза – такая изумительная синева, и эти черные-черные волосы… Она погладила широкие плечи. Напряжение, сковавшее его тело, прошло.
Она осторожно приподняла его и тоже села. А теперь что-нибудь простое, телесное, подумала она. Да, пожалуй, так лучше всего.
– cherie… – Она подняла его руки, придавая своей просьбе вид самой обычной услуги. – По-моему, так не совсем честно. Ты выглядишь таким красивым, тебе удобно, а я… а на мне все еще эта глупая вещь. А кроме того… – она дразняще перехватила его взгляд, – она же теперь чуть-чуть мокрая, правда? Ты не поможешь мне расстегнуть ее? Да-да, на спине. Все эти крючочки и петельки, До них так трудно дотянуться. И чулки! Ну для чего мне чулки…
Сначала он снял чулки. Затем дрожащими пальцами расстегнул белый кружевной корсет. Селестина осталась нагой. Она улыбалась ему, а Эдуард смотрел завороженным взглядом. Конечно, он видел такие картинки – Жан-Поль ему показывал… Но живую нагую женщину он видел впервые. Он даже вообразить не мог такое роскошество плоти, такую прелесть. У Селестины были полные тяжелые груди с розовыми сосками. Пышные бедра контрастировали с еще тонкой талией, а между ногами темнел треугольник рыжевато-золотистых волос, курчавых, пружинящих на ощупь, таких заметных на фоне кремовой кожи! Почти машинально он потрогал ее там, слегка нажав на завитки волос, и, к его удивлению и радости, Селестина чуть-чуть застонала от его прикосновения.
Он растерянно посмотрел на нее, и ее губы сморщились в улыбке, голубые глаза заблестели.
– Но, да… ты удивлен? Почему? Мне очень приятно, когда ты трогаешь меня там. И мне будет приятно, я думаю, если ты меня поцелуешь. Один маленький поцелуйчик.
Эдуард неуклюже обхватил ее руками и, наклонившись! к ее лицу, целомудренно поцеловал ее сомкнутые губы – очень нежно, и Селестина испустила глубокой вздох.
