— Дисциплина превыше всего! Каждый должен знать свое место, где и обязан неотлучно пребывать, — иначе начнется хаос.
— Вне всяких сомнений. Но способ наказать его все-таки нашелся. Его повысили до чина генерала и вместе с тем сослали сюда. Не хотели, чтобы он путался под ногами во время итальянской кампании. Его Величество, конечно, не откажется от титула венецианского дожа, но генерала Бонапарта случайно может занести не туда — он захватит Коллегию Кардиналов, и придется королю Карлу становиться папой.
— Ваше чувство юмора переходит всякие границы.
— Фредерик, вы посмотрите на него.
— Я и так на него смотрю.
— Тогда не смотрите на него. Взгляните на кого-нибудь другого. Посмотрите на его офицеров. Вы когда-либо видели, чтобы солдаты так любили своего командира?
Фредерик неохотно оторвал взгляд от генерала-корсиканца и посмотрел на его подчиненных, которые шли следом. Не как толпа придворных — здесь лесть твоему положению не поможет. Скорее, как будто… как будто… Фредерик никак не мог подыскать нужных слов…
— Как будто каждый подчиненный знает — Бонапарт любит и высоко ценит его.
— Проповедовать подобное — несусветная глупость, — резко воскликнул Фредерик. — Низших чинов следует держать в постоянном страхе, чтобы они крепко цеплялись за свое положение.
— Пойдемте поприветствуем его.
— Что за абсурд! Это он должен подойти к нам!
Но Лафайет, как обычно, не стал разделять слово и дело — быстрым шагом он сошел на пристань и преодолел последние несколько ярдов навстречу Бонапарту. Бонапарт резким движением вскинул руку, отдавая честь. Фредерик, однако, ни на секунду не забывал о своем положении в высшем свете и знал, какое положение в нем занимает Бонапарт, так что к нему корсиканец подойдет сам. Может, Бонапарта и сделали генералом, но звание истинного дворянина просто так не дается.
А Лафайет уже расшаркивался:
— Генерал Бонапарт, для нас огромная честь принимать вас здесь. Увы, мы не можем предложить вам удобства Парижа…
— Милорд губернатор, — сказал Бонапарт, тут же перепутав все возможные формы обращения, — я никогда не знал удобств Парижа. Самые счастливые моменты в моей жизни связаны с полем боя.
— Как и в жизни Франции, когда вы выходите на это самое поле. Пойдемте, я представлю вам генерала де Морепа. В Детройте вы будете подчиняться именно ему.
Фредерик ясно расслышал небольшую паузу, которую сделал Лафайет перед словом «подчиняться». «Я все запоминаю, Жильбер, и когда-нибудь поквитаюсь».
