— Мне не верится, что… все вот так случилось на самом деле… и что это не сон.
— Обещаю вам, что оно не исчезнет, как заколдованное золото, — пошутил лорд Алистер. — А теперь делайте все, как я сказал, Эрайна, а когда я приеду за вами завтра, положитесь во всем на меня до того времени, как вы вернетесь на юг. Ваша мама обязательно поправится после операции.
Он положил руку ей на плечо.
— Теперь ваши молитвы услышаны, — сказал он, — но вам придется помолиться еще.
— Я… буду благодарить Бога… и молиться за вас, — еле слышно произнесла она.
Он с улыбкой попрощался и вышел из гостиной, оставив ее одну, чтобы она могла прийти в себя и взять деньги, прежде чем пойдет к себе наверх.
Его фаэтон успел за это время, по крайней мере, пять раз объехать вокруг площади.
Он забрался на сиденье и принял у грума поводья.
Потом он, не спеша, поехал назад в Мейфэр, размышляя о том, как насолил Олив.
Он тщательно подбирал слова, которыми воспользуется позднее в клубе и которые станут повторять без конца, как будто целый рой пчел уронил по капельке яду на каждый болтливый язык в высшем обществе.
Мистер Фолкнер дожидался возвращения лорда Алистера домой всего двадцать минут.
Последнюю часть пути лорд Алистер размышлял уже не об Олив, а о том, что же он скажет управляющему.
Когда он поднялся по лестнице и вошел в гостиную, на лице у него было мрачное выражение. Мистер Фолкнер, читавший газету, поспешно отложил ее и встал.
— Добрый вечер, милорд.
Лорд Алистер подошел к письменному столу и бросил на него несколько писем, которые он обнаружил в холле, когда вошел в дом. Потом он заговорил в несколько повышенном тоне:
— Как я понял, вы сообщили моему слуге, что завтра утром я уезжаю с вами в Шотландию.
— Прошу прощения, если сказал ему о том, что ваша милость предпочли бы не разглашать, — неспешно проговорил мистер Фолкнер, — но, уходя от вас нынче утром, я считал, что вы дали согласие вернуться в Шотландию, а в таком случае нам следовало бы уехать как можно скорее.
— Согласен с вами, — отвечал лорд Алистер, — но уехать прямо завтра для меня невозможно, и я не могу поверить, что задержка на двадцать четыре часа имеет мировое значение.
Он говорил насмешливо и заметил, что мистер Фолкнер удивлен.
— Присаживайтесь, Фолкнер, — продолжал он. — Я хочу сказать вам кое-что.
Мистер Фолкнер повиновался, но в глазах у него появилось испуганное выражение.
Лорду Алистеру вдруг подумалось, как странно, если иметь в виду излюбленную отцом тактику устрашения, что мистер Фолкнер, человек очень умный и образованный, так привязан к своему хозяину!
