— Я не хочу… и не могу… стать женой лорда Кроксдейла!..
Глаза мачехи сверкнули от гнева.
— Посмотри-ка на меня, Виола! — приказала она. — Ты знаешь, что я с. тобой сделаю, если ты только посмеешь ослушаться!..
Леди Брэндон произнесла это медленно и раздельно, и у Виолы от страха сжалось сердце, хотя она и давала себе слово быть храброй.
Однажды, когда она пошла наперекор желаниям мачехи в каком-то совершенно пустяковом вопросе, леди Брэндон жестоко избила ее. Этого Виола никогда не забудет!
Она до сих пор помнила, какие рубцы на ее теле оставил тогда хлыст и как долго не заживали раны.
Должно быть, в глазах девушки отразился страх, от которого у нее пересохло в горле и чуть не остановилось сердце, ибо леди Брэндон с торжеством воскликнула:
— Ты примешь предложение графа! И я первая тебя поздравлю…
Итак, всю дорогу в имение графа Виола пребывала в состоянии паники. Она страшилась даже подумать о том, что ждет ее впереди.
Как жаль, что она не умерла тогда в доме Рейберна Лайла! Как жаль, что бомба не взорвалась…
Даже величественный вид Кроксдейл-Парка в лучах послеобеденного солнца не смягчил того ужаса, который испытывала несчастная девушка перед его владельцем. Правда, когда сам граф, улыбающийся и радушный, вышел поприветствовать ее и мачеху, Виола постаралась убедить себя в том, что он не такой уж старый и противный.
Однако стоило графу взять ее за руку, как былое отвращение вернулось к ней и даже усилилось.
— Я попросил вас приехать сегодня пораньше, — начал хозяин дома, — так как мне нужно поговорить с вами обеими об одном весьма важном предмете до того, как прибудут остальные гости.
— А в чем дело? — осведомилась леди Брэндон, хотя с трудом скрывала свое торжество, полагая, что знает, о чем именно пойдет речь.
Виола замерла.
Не собирается же граф делать ей предложение прямо здесь, на пороге! Неужели он даже не даст ей времени, чтобы обдумать свой ответ?..
— Я только что узнал, что его величество король завтра окажет мне честь, отобедав в моем доме, — продолжал граф. — Возможно, я проявляю излишнее беспокойство, леди Брэндон, но, надеюсь, вы меня поймете и простите… Дело заключается вот в чем — я настоятельно просил бы вас и Виолу не упоминать о суфражистском движении в присутствии его величества.
Помолчав минуту, граф добавил:
— Вы знаете его отношение к этому предмету. Мне бы не хотелось, чтобы кто-то из моих гостей поставил его величество в неудобное положение.
Леди Брэндон, опешив, промолчала, и у Виолы возникла отчаянная надежда, что ее мачеха оскорбится и они сейчас же покинут дом графа. Вряд ли мачеха потерпит, чтобы ей ставили такие условия!
