Театр любви | страница 28



Но тут он почувствовал нечеловеческую усталость.

Он очень мало спал прошлой ночью, поднялся рано и преодолел до вечера большое расстояние.

Он отправился в кровать.

Уже засыпая, он вновь услышал голос Лавелы, возносящийся к своду норманнской церкви.

За всю свою жизнь он не слышал голоса, равного ему по чистоте и очарованию.


Герцог проснулся рано и стал одеваться, тихо напевая какую-то мелодию.

После завтрака у парадного входа уже стояла наготове лошадь, и он отправился покататься часок-другой.

Перепробовал все препятствия, которые возвел на своем скаковом треке, и взял их с такой легкостью, что решил в следующий раз поднять повыше.

Без четверти одиннадцать он был уже дома.

Он сказал слугам, что ожидает викария из Малого Бедлингтона с дочерью.

Когда они прибудут, их следует провести в музыкальный салон.

Эта комната, которую он любил больше других, считалась одной из самых прекрасных в доме.

В этой комнате, белой, с золотым орнаментом, потолок был расписан купидонами, держащими маленькие арфы.

Венера, изображенная в центре потолка, очевидно, исполняла арию под их аккомпанемент.

Пока герцог был ребенком, его пианино стояло в школьной комнате.

Музыкальный же салон, расписанный итальянским художником, оставался за ненадобностью в заброшенном состоянии.

Отец Шелдона, человек весьма далекий от музыки, никогда не заходил туда.

Когда мальчик стал подрастать, его пианино переместили в гостиную, куда выходила его спальня.

Первое, что сделал Шелдон, став правящим герцогом, — это восстановил музыкальный салон.

Он велел расписать его, украсить позолотой и реставрировать роспись на потолке.

Теперь он был точно таким, каким его спроектировали и создали братья Эдэм.

Герцог вошел в музыкальный салон и сел за пианино.

Он играл, возможно, не столь виртуозно, как настоящий профессионал, однако намного лучше среднего любителя.

Еще совсем юным, будучи в Италии, он брал уроки у знаменитого концертирующего пианиста.

Он никому не говорил об этом, даже женщинам, любившим его, боясь насмешек в свете.

Очень немногие знали, что для него значит музыка.

К их числу относилась и Фиона, потому что была с ним чаще других.

Но когда он исполнял ей какую-нибудь собственную композицию, то чувствовал: она думает лишь о том, насколько было бы лучше, если б он держал ее в эти минуты в своих руках.

Он был уверен, слова похвалы произносились ею лишь для того, чтобы польстить ему, а вовсе не потому, что она действительно считала его хорошим исполнителем.