— Если бы Иан узнал о том, что меня останавливало, он бы все понял, — продолжил герцог. — Понимаете, отец для нас обоих являлся не только родителем, но и старейшиной. Мы были обязаны выполнять все его указания и четко знали, что неповиновение воспримется им как измена.
Фиона грустно улыбнулась.
— Тем не менее Иан женился на моей сестре. Потому что любил ее.
— Представляете, до настоящего момента я не мог понять своего брата. А вы доказали мне, что любовь бывает сильнее преданности роду, сильнее устоявшихся веками традиций и обычаев.
Фиона отвернулась, покраснев.
— Мне кажется, вам не следует говорить мне подобных слов, — пробормотала она. — Я все больше и больше понимаю, сколь высокий пост вы занимаете. Для меня это другой мир, а вы чувствуете себя в нем превосходно.
— Не превосходно, — возразил он. — Сомневаюсь, что клан доверяет мне так же, как доверял моему отцу.
— Да как… можно… подозревать вас… в совершении настолько тяжкого… преступления? — Фиона возмущенно покачала головой.
— Рэнноки не задумываясь бросятся в бой и умрут за меня, — спокойно сказал герцог. — Они последуют за мной, куда бы я ни повел их. Но в вопросе об исчезновении моей жены… Все сомневаются, что это происшествие — не моих рук дело.
— Это ваше личное мнение.
— Естественно, ведь я не могу разговаривать об этом с кем бы то ни было. — Герцог с горечью усмехнулся.
— Я видела выражения лиц многих слуг, проживающих на территории замка, — воскликнула Фиона. — И убеждена: все они, подобно графу, не верят, что вы способны совершить что-то низкое и страшное.
Словно не в силах противостоять эмоциям, герцог порывисто взял руку Фионы и поднес ее к губам.
— Спасибо вам. Я уже сказал, что вы — луч солнца в моем темном мире. Только что ваш свет проник мне в самое сердце и отогрел его. На протяжении долгих лет его сковывал колючий лед.
Фиона вздрогнула. Не только потому, что слова герцога до сих пор казались ей невероятными, — в это мгновение она почувствовала прикосновение его теплых губ к своей руке.
Внезапно охватившее ее желание слиться с ним в поцелуе, таком же горячем и страстном, как вчера, пугало и настораживало.
Герцог поднял голову и, как будто прочитав ее мысли, прошептал:
— Я тоже хочу этого, хочу так сильно, дорогая моя, что вынужден попросить вас уйти.
От неожиданности и отчаяния Фиона ахнула.
— Нет! Как вы можете…
— Вы полагаете, я в состоянии позволить вам остаться? — спросил он. — Вы ведь уже поняли, каким безудержным я бываю…
