Омыв руки и сняв элегантную шляпку для верховой езды, Канеда поправила волосы и пустила на волю свое воображение — как сказала бы нянюшка.
Все было так волнующе и в то же время страшновато — ведь она делала то, на что не имела никакого права, и Гарри посчитал эту выходку достойной укоризны.
Канеда еще никогда не завтракала и не обедала вдвоем с мужчиной: за ней строго приглядывали, а в Лондон ее отвозила какая-нибудь из тетушек Лэнг, а потому предстоящее событие было интересно уже само по себе.
Потом она вспомнила о своем серьезном деле: предстояло заинтриговать, покорить и обворожить герцога.
Она посмотрела на свое отражение в зеркале.
Только полная дурочка на месте Канеды не заметила бы, насколько она хороша; как очаровательно ее классически правильное лицо.
Искрящаяся голубизна глаз и шаловливые румяные губы способны были завлечь любого мужчину — если только сердце его не спрятано за неприступными стенами.
«Не это ли произошло с герцогом, после того как его жена сошла с ума?» — подумала Канеда.
Неужели прискорбное событие заставило его возненавидеть женщин? Впрочем, Канеда почему-то была уверена в обратном.
Властные манеры выдавали несомненную мужественность герцога.
Поблагодарив служанку, Канеда с улыбкой на губах отправилась обратно в салон.
Ее амазонка наверняка будет уместна в этой гостиной; шелковая, она более напоминала платье, нежели наряд для верховой езды.
Застежка была на спине, а спереди воротник спускался мягкой дугой к белой тесьме и перламутровым пуговицам.
Герцог ожидал ее, стоя перед средневековым камином.
Он даже не шевельнулся, заметив, что она вошла, и только наблюдал за ней — так, по мнению Канеды, наблюдал он за тем, как его кони перелетали через преграды.
Только когда она оказалась возле него, герцог произнес:
— Вы ходите с удивительным изяществом.
— Почему это вас удивляет?
— Потому что женщины, которые сидят седле так, как вы, танцевать не умеют, а я без всяких сомнений поставлю крупную сумму на спор, что вы — искусная танцовщица.
— Полагаю, вам представится возможность лично оценить это.
— Именно на это я и надеюсь. К ним приблизился слуга с бокалами, наполненными вином.
— Вино из моих собственных виноградников, — объяснил герцог, — уверен, оно доставит вам удовольствие.
Холодное вино оказалось восхитительным на вкус, и, поневоле вспомнив о виноградниках своего деда, Канеда спросила:
— А ваши лозы пребывают в добром здравии?
— Не жалуюсь.
— А я слыхала — кажется, от кого-то в Анже, — что в Дордони свирепствует филлоксера.
