Проснувшись, Марина увидела служанку, которая раздвигала на окне шторы.
— Который час? — сонно спросила она.
— Сейчас половина десятого, синьорина, — ответила девушка, — и я думала, что вы уже хотите позавтракать.
— Позавтракать! — воскликнула Марина и села в постели.
Ее охватил ужас — как же она могла так долго спать? Ведь она собиралась проснуться как можно раньше и в последний раз полюбоваться восходом солнца… И вот теперь она проспала несколько самых лучших часов своего последнего дня на земле.
В душе она проклинала себя за сонливость, но тут на нее горячей волной накатила мысль, что сейчас она снова увидит Уинстона.
Марина вспомнила, как вчера вечером он отнес ее наверх и уложил в постель, и хотя она уже почти спала, тем не менее прекрасно запомнила — и могла поклясться, — что он поцеловал ее, перед тем как выйти из комнаты.
Как только она представляла себе тот вчерашний поцелуй на лодке, по всему ее телу пробегала дрожь восторга, и она снова и снова переживала это, совершенно незнакомое ей чувство.
Тогда она насквозь промокла и замерзла, но от его волшебного поцелуя будто сразу вспыхнула нестерпимым обжигающим пламенем. И уже не было серого дождливого дня — мир стал ослепительным; казалось, сам Аполлон прикоснулся к ней своими божественными пальцами.
«Вот так бы я хотела умереть», — подумала Марина, и ей вспомнились строки Гомера:
Небо расчисть и даруй
нам увидеть воочью
Свет его вечный -
пусть даже умру я…
«Свет! Вот что я найду, даже если умру», — подумала Марина.
Служанка внесла на подносе завтрак — рядом с чашкой лежала белая роза. От нее исходил нежный аромат, и Марина вдруг подумала, что теперь всегда будет счастлива.
Она не должна показывать Уинстону ни страха, ни тревоги. Она постарается быть весь день веселой и беззаботной, а потом — когда наступит этот момент — он ведь будет рядом с ней, и тогда смерть в его объятиях покажется ей совсем не страшной…
Она быстро справилась с завтраком и спустилась по мраморным ступеням в ванну, уже приготовленную для нее служанкой.
Интересно, случалось ли в этом доме, чтобы кто-нибудь из прежних обитателей виллы знал, что жизнь его сегодня должна закончиться?
«Я не буду думать об этом, — сурово приказала себе Марина, — а то Уинстон догадается, что меня что-то тревожит».
