— Браво! У вас получилось! Получилось! — в восторге закричала Марина.
Уинстон с улыбкой обернулся.
Она стояла совсем близко.
Когда он посмотрел на нее внимательно, его улыбка стала еще шире. Она промокла до нитки, и ее муслиновое платье облепило ее так, будто на ней ничего не было. Оно ясно обозначило её маленькую грудь и обтянуло стройные бедра и ноги.
Ветер разметал ее светлые волосы, и они падали двумя прядями ей на грудь, обрамляя лицо и огромные серые глаза.
— Да вы похожи на тех сирен, которые искушали Улисса! — воскликнул Уинстон.
И тут он обнял ее и поцеловал!
На мгновение Марина почувствовала, как холодны их губы, а потом какой-то дикий восторг пронзил ее, как молния.
Ведь это то, чего она так долго ждала, так страстно хотела! Она почувствовала, как губы его вдруг стали горячими и настойчивыми…
Всего несколько секунд он держал ее в объятиях, и его губы были властно прижаты к ее губам, но для Марины это было как вечность — она владела всем миром, и звезды падали с неба, устилая все вокруг…
Это было такое чудо и такой восторг — она и представить себе не могла, что это возможно. Уинстон ослабил объятия и сказал каким-то незнакомым голосом:
— Я же говорил вам, Марина, что вы — сирена… С этими словами он взялся обеими руками за штурвал и очень медленно развернул лодку.
Она стояла рядом не двигаясь.
Она не в состоянии была ничего делать — лишь уцепилась за фордек, чтобы устоять на ногах, и чувствовала, как все ее тело наполнилось какой-то новой жизнью.
Это было то же самое чувство, которое она пережила когда-то в Гайд-парке, сидя на скамейке у Серпентина и призывая Элвина. Тогда она ощутила, что стала частью цветов и воды, как бы растворилась в них. Да! То же чувство, только еще более удивительное и восхитительное!
— Мы поплывем довольно медленно, — сказал Уинстон, — а то еще опять сломается. Так что, боюсь, нам придется добираться до дома очень долго.
«Это не имеет значения, ничто сейчас не имеет значения!» — хотела сказать Марина, но не смогла произнести ни слова.
Она молча смотрела на профиль Уинстона и чувствовала, что все еще трепещет от его поцелуя.
Некоторое время он вел лодку молча, затем спросил:
— О чем вы думаете?
— Я вспоминала стихотворение, — честно ответила Марина.
— Тогда это должны быть строки из Софокла: «Мир наш полон чудес, но удивительней нет — человека!» — Он усмехнулся. — Ну прямо про меня! Потому что, уверяю вас, то, что я отремонтировал двигатель, — это настоящее чудо! И если он доставит нас домой в целости и сохранности, тоже будет чудо!
