— Счастлив видеть вас, мисс Торо! — произнес герцог. — Мне повезло владеть двумя картинами вашего отца; позвольте выразить вам мои искренние соболезнования по поводу его кончины.
— Благодарю вас… — тихо ответила Уна.
Затем, стыдясь собственной глупости, она заставила себя поднять голову и взглянуть в глаза герцога.
Он смотрел на нее с непонятным ей выражением на лице. Словно он изучал ее так же, как ранее месье Дюбушерон.
Однако потом его губы изогнулись в насмешливую улыбку.
Герцог пожал руку Филиппу Дюбушерону, и, когда слуга принес им по бокалу шампанского,
Иветт Жуан уже беседовала с герцогом, и ее низкий бархатный голос звучал приглушенно, как бы давая понять, что все, что она говорит, предназначено только для герцога, и ни для кого больше.
Уна придвинулась поближе к Филиппу Дюбушерону.
— Как вы думаете, — спросила она, — будет ли висеть папина картина в этой комнате?
Она обвела глазами комнату, обратив внимание на то, что картины по стилю гармонировали с мебелью.
— Сомневаюсь, — ответил Филипп Дюбушерон. — Мне кажется, его светлость увезет картины с собой в Англию.
— Вы говорите о картинах отца? — спросил герцог.
— Мне было… просто интересно, — ответила Уна, — повесите ли вы ту картину, что ваша светлость купили сегодня, в этой комнате.
— Видите ли, мне показалось, что здесь она будет не на месте, так как относится к другой эпохе, — объяснил герцог. — А вы интересуетесь картинами? Вы тоже художник?
— Мне бы очень хотелось уметь рисовать, -^ отвечала Уна. — Но у меня нет папиного таланта. Когда-то я пыталась копировать его работы, но он нашел, что у меня получается очень плохо, по-любительски.
Герцог улыбнулся.
— Общей ошибкой является попытка следовать за своими родителями. Мой отец хотел сделать из меня игрока в крокет, и теперь крокет — самая ненавистная мне игра, что, согласитесь, совсем не по-английски.
— Зато вы покровительствуете «спорту королей», — сказал Филипп Дюбушерон. — Я читал в газетах о ваших успехах. Что вы планируете на этот год?
— Хотелось бы выиграть золотой кубок в Аскоте, — ответил герцог. — Но еще не менее пятидесяти владельцев лошадей желают того же.
— Вы совсем со мной не разговариваете, — надула губки Иветт Жуан. — А я считаю, что мужчины гораздо интереснее лошадей.
— Охотно верю, — ответил герцог.
Рукой в длинной черной перчатке она дотронулась до плеча герцога.
— Вам нравится спорт, месье? — спросила она. — Я могу показать вам кое-какие спортивные забавы, очень необычные, весьма занятные, но только для знатоков.
