— Вы очень добры, — улыбнулась Лидия.
Тимоти Грэм смешался, затем неловко, словно не привык к комплиментам, произнес:
— Позвольте мне сказать, миссис Станфилд, вы проявили себя в этом деле с превосходной стороны.
— Нам обоим пришлось нелегко, не так ли? Но мы разумные люди и, полагаю, вместе найдем выход, и именно тот, который принесет счастье всем, кто здесь затронут.
— Надеюсь, вы окажетесь правы, — горячо подхватил Тимоти Грэм.
Лидия протянула руку к электрическому звонку на маленьком столике возле себя.
— А теперь не хотите ли чаю? — спросила она. — Или, может быть, прохладительного?
Тимоти Грэм посмотрел на часы:
— Если позволите, я прямо сейчас отправлюсь на станцию. Есть поезд в четыре пятнадцать, я бы хотел успеть на него.
— У вас даже нет времени, чтобы выпить чего-нибудь?
— Думаю, нет, но все равно спасибо.
Лидия интуитивно поняла, что он не хочет пользоваться гостеприимством в доме ее мужа, поэтому надавила звонок и протянула ему руку:
— Тогда, до свидания, и большое вам спасибо за то, что пришли повидать меня.
— До свидания, миссис Станфилд. Я напишу вам, но если от меня не будет известий, то знайте, я последовал вашему совету и пытаюсь забыть обо всем.
Он услышал, как за его спиной горничная открыла дверь, и, еще раз произнеся слова прощания, ушел.
Через минуту или две до Лидии донесся шум отъехавшего от дома такси. Только тогда она расслабилась, откинувшись на подушки словно в изнеможении, закрыла глаза, и внезапно гримаса боли исказила ее лицо, прочертив морщины от носа ко рту, сделав ее неизмеримо старше.
Спустя несколько минут Лидия с огромным усилием наклонилась вперед, взяла телефонную трубку и прижала к уху, ожидая, пока вместо тихих гудков зазвучит голос оператора и спросит номер.
— Городской, пожалуйста, 33-880, Фэрхерст 92.
Она снова подождала, неподвижно глядя на зазор между приспущенными жалюзи и подоконником. Ей была видна часть сада с ярко-зеленой травой, тронутой солнцем, и клумбы с розами, обрамленными фиолетовыми анютиными глазками. Прямо как на картинке, подумала она и улыбнулась банальности этой мысли, затем непроизвольно у нее всплыли избитые строки гимна Реджинальда Хибера:
Пусть все прекрасно в мире этом,
Но есть в нем место злу,
Оно приходит с человеком…
Лидия ужаснулась. Неужели такое можно сказать об Иване?
Внезапно в трубке что-то щелкнуло, и незнакомый голос произнес:
— Алло.
— Могу я попросить мистера Грейнджера? Говорит миссис Станфилд.
— Одну минуту.
