— Когда я должна приехать?
— Завтра утром. Мы пришлем за вами экипаж в десять тридцать.
— Я буду готова.
Инспектор слегка коснулся моей руки.
— Благодарю вас, мисс Лэнсдон, — сказал он.
Когда он ушел, я продолжала размышлять о том мужчине, удивляясь, как можно хладнокровно убить другого человека, которого ты даже не знаешь Он даже не подумал о горе, которое он принесет множеству людей Складывалось впечатление, что он сделал это в соответствии со своими убеждениями Но какие убеждения могут оправдать убийство и горе, которое приносят такие преступления другим людям?
В эту ночь я почти не спала. Среди ночи я встала с кровати, подошла к окну и взглянула на опустевшую улицу. Свет фонаря падал на мокрый тротуар.
Я вздрогнула, представив, что снова увижу там этого человека.
Утром за мной прибыл экипаж.
Меня провели в комнату, где ждал инспектор Грегори.
— Благодарю вас, мисс Лэнсдон, за то, что вы приехали, — сказал он. — Нам сюда.
Он провел меня в комнату, где выстроились в шеренгу восемь мужчин.
— Пройдитесь и посмотрите, не узнаете ли вы кого-нибудь, — попросил инспектор.
Я приблизилась в этим людям. Одни мужчины были выше, другие — пониже, некоторые — среднего роста, темноволосые и шатены. Я медленно пошла вдоль шеренги.
Он стоял пятым с краю. Я сразу же узнала его. Он попытался немножко изменить внешность, срезав свою челку, но, приглядевшись повнимательней, я заметила ее следы, а кроме того, отчетливый белый шрам на левой щеке, который, как мне показалось, он замазал чем-то вроде грима. Когда я вернулась к инспектору, у меня не было ни малейших сомнений.
— Это он, — сказала я. — Пятый с краю. Я вижу, он немножко изменил прическу и попытался скрыть свой шрам. Во второй раз я не видела его волос, однако и тогда узнала его. А сейчас я совершенно уверена в этом.
— Очень хорошо. Вы оказали нам огромную помощь, мисс Лэнсдон, мы исключительно благодарны вам.
Меня отвезли домой. Я чувствовала; — себя опустошенной. Я постоянно вспоминала тот момент, когда мы встретились с ним глазами, и не могла понять их выражение. Он понял, что я опознала его. Возможно, он видел меня в окне в ту ночь; мы смотрели друг другу в глаза, когда он держал в руке пистолет. Теперь в его глазах читались какой-то вызов, насмешка, даже презрение. О да, он понимал, что я опознала его.
Приехав домой, я сразу ушла в свою комнату. Селеста принесла мне стакан горячего молока на подносе.
— Это было очень тяжело? — спросила она.
