Безмолвно стоя словно истукан, он смотрел в пылающий огонь, так сильно сжимая в руке кочергу, что ногти впивались в ладонь. Сесилия тем временем взволнованно расхаживала по гостиной.
— Ты больше не должна ходить на Пеннингтон-стрит, — тихо проговорил Дэвид. — Я сейчас возглавляю миссию, и это мой приказ.
— Но почему? Ты ищешь предлог, чтобы отделаться от меня?
Отделаться от нее? Боже правый! Делакорт был уверен, что ему уже никогда от нее не отделаться — с тех самых пор, как их губы впервые слились в поцелуе.
— Отвечай же, Делакорт! Отвечать? Хорошо, он ответит!
— Ты дочь знатных родителей, у тебя благородное воспитание, Сесилия. Не будь же такой упрямой, послушайся меня!
— Благородное воспитание? — удивленно переспросила Сесилия.
Он обернулся и увидел, что она стоит рядом с ним, решительно скрестив руки на груди.
— Именно так.
— Пожалуй, милорд, я расскажу вам историю большинства женщин, попадающих в миссию. — Грудь Сесилии взволнованно вздымалась от волнения. — Вы не хотите узнать, как они воспитаны? Да, у кого-то из них происхождение ниже, у кого-то выше, но поверьте мне — все они потеряли невинность не по своей воле.
— Я сейчас не настроен, выслушивать нравоучения, Сесилия, — произнес он угрожающим шепотом. Но Сесилия не собиралась умолкать.
— А мне безразлично, как вы настроены! Многие из этих девушек сначала работали служанками, горничными и продавщицами, иногда даже гувернантками. А потом их совратил мужчина — несомненно, считавший себя благородным джентльменом…
— Замолчи, Сесилия! — Дэвид вновь так сильно стиснул кочергу, что онемели пальцы. — Я не желаю этого слушать!
— Да, джентльменом, — повторила она, повысив голос, — который полагал, что имеет право брать все, что ему захочется. Вам, милорд, знаком этот сценарий, не так ли?
В висках Дэвида бешено застучала кровь.
— Не надо, Сесилия! — хрипло выдавил он, машинально взмахнув кочергой. — Ради Бога, не надо!
— Нет, скажите мне, Делакорт… — прошептала она. Глаза ее налились слезами. — Скажите! Как женщине сохранить свое доброе имя, если у нее нет заступников? Кто ее защитит? И кто поможет ей растить детей — разумеется, незаконнорожденных?
Безудержная ярость ослепила Дэвида. Он уже не понимал, что делает.
— Черт бы тебя побрал, Сесилия! — исступленно вскрикнул он. Кочерга, взметнувшись кверху, со звоном обрушилась на письменный стол. Изящный фарфоровый кувшинчик разлетелся на множество безобразных осколков.
