Боорчу обиженно мотнул головой.
— Твое повеление отменили подначальные тебе люди. Ты поставил своих товарищей ведать и табунами, и стадами, и кочевыми телегами… Кто чем ведает? Высокие нойоны не признают никого, только тебя.
— Ты прямодушен, друг Боорчу. Будь всегда таким. Но и будь настойчивым, неуступчивым, выполняя мою волю. Отныне ты, Боорчу, моя правая рука, ты, Джэлмэ, моя левая рука. Все остальные нойоны любого рода-племени подвластны вам. Я буду за все взыскивать с вас, вы — с нойонов, нойоны — с подначальных им людей. Джэлмэ, иди и вместо меня выслушай людей. Вы все поняли, нойоны?
Недружно, вразнобой они ответили, что все хорошо поняли. Но он в этом был не уверен. Их заботы хорошо известны. В дни битв и походов — нахватать как можно больше добычи, в дни мира — сохранить эту добычу в своих руках.
— Кто скажет, сколько в моем ханстве коней? Сколько воинов завтра могут сесть в седло?
— Несчетны твои табуны и неисчислимы силы! — выкрикнул Даритай-отчигин.
Откровенная лесть дяди покоробила Тэмуджина. Не удостоив его даже взглядом, возвышая голос, спросил снова:
— Сколько? Никто не знает. И я не знаю. Все эти годы я пытался установить, кто чем из вас владеет. Не получилось. Мешали войны и вы сами.
Какой же я хан, если не знаю, что у меня есть сегодня и что будет завтра?
Какой же я хан, если вы, поднявшие меня над собой, глухи к словам людей, правящим мою волю? Мой дядя хвастливо кричит: неисчислимы, несчетны…
Неисчислимы капли воды в текущей реке, несчетны песчинки на ее дне. А все, чем владеет человек, должно быть подсчитано. Пересчитайте скот, пастухов, воинов и правдиво доложите Боорчу и Джэлмэ. Позаботьтесь, чтобы у каждого воина было исправное оружие, и добрый конь, и запас пищи в седельных сумах. Кто будет плохо радеть, тот лишится своего владения, кто будет лгать и обманывать, тот лишится головы. Знайте, это мое слово свято и нерушимо.
Нойоны молчали. Теперь-то они все поняли. И все это им не по нраву.
Должно быть, думают, как изловчиться, чтобы дать ему как можно меньше, а получить побольше. Не выйдет. Он им приготовил хорошую приманку…
— Отныне, нойоны, все добытое в битвах будем делить на число воинов.
Никто самовольно не должен брать и костяной пуговицы. Вышел в поход с сотней воинов — на сто и получишь, вышел с двумя нукерами — получай на двоих.
В юрту вошел шаман Теб-тэнгри. Нойоны расступились перед ним. Он сел рядом с Тэмуджином. Этого высокого места ему никто никогда не отводил, как-то само собой получилось, что он занял его, без лишних слов закрепив за собой право быть в ханстве Тэмуджина не подвластным никому, даже самому хану. Приходил сюда, когда вздумается, уходил, когда хотел. В разговоры вмешивался редко, чаще всего сидел вроде бы отрешенный от всего земного, но Тэмуджин даже на малое время не мог забыть о его присутствии, чувствовал непонятную внутреннюю стесненность, невольно начинал примеряться: это будет одобрено шаманом? а что он скажет об этом? И, поймав себя на такой примерке, злился, терял нить рассуждений, сминал разговор. Так получилось и в этот раз. Замолчал на полуслове, хотя еще не все сказал нойонам. Но, вспомнив о Джучи, скосил глаза на шамана.
