Эрхе-Хара стал на колени в ногах хана, приложился губами к одеялу.
Ему хотелось плакать. Жаль было хана. К нему он был добр… Ему хотелось плакать и от жалости к себе — кто теперь будет покровителем и заступником?
Таян-хан? Старший сын умирающего повелителя косит узкие глаза на красавицу тангутку, незаметно ловит ее руку с длинными, гибкими пальцами, вздыхает, но, кажется, не скорбь выдавливает его вздохи. Таян-хан человек мягкий, не высокомерный, но с легким, ненадежным нравом. Ему, видимо, давно уже надоело сидеть у ложа умирающего. Его руки все настойчивее ловят пальцы тангутки. А Буюрук? Он сердито подергивает плечами и понемногу придвигается к Гурбесу. Придвинувшись совсем близко, ущипнул тангутку за бедро. Она медленно повернула голову, покрытую накидкой, гневно сверкнула большими черными глазами. До чего же красива! Маленький прямой нос, полные, немного вытянутые вперед и слегка вывернутые губы, грешные тени под глазами… Не зря старый хан возвысил ее над всеми своими женами и наложницами.
Костистой рукой Коксу-Сабрак тронул Эрхе-Хара за плечо, знаком приказал следовать за собой. Они вышли из шатра. Коксу-Сабрак провел его в пустую юрту, сипло спросил:
— Ну, что у тебя?
— Нойоны сдавали курень за куренем. Пришлось бежать.
— Эх, ты… — Коксу-Сабрак сел, подпер руками голову.
— А что я? Не надо было уводить воинов.
— Не надо было… — печально согласился Коксу-Сабрак. — Да что сделаешь… Эх… Подвел нас великий хан.
В юрту вошел Буюрук.
— Эрхе-Хара опять выгнали, — сказал ему Коксу-Сабрак. — И меркитов побил Тэмуджин. Этот маленький хан становится опасным.
— Плохо. Все плохо…
Буюрук ходил по юрте, подергивая крутыми плечами, взмахом головы отбрасывал распущенные волосы, но они тут же наползали на лицо.
Коксу-Сабрак тоже поднялся, заложил руки за горбатую спину, поворачивал голову вслед Буюруку — узкая, похожая на хвост жеребенка, борода елозила по немощной груди.
— Все плохо, — повторил Буюрук. — Отец еще не испустил последнего вздоха, а брат уже примеряет ханскую шапку.
— Пропадет государство, — вздохнул Коксу-Сабрак. — Не по его голове ханская шапка. Без стыда липнет к отцовской наложнице у его смертного ложа. Как может править народом человек, не умеющий управлять собой?
— Она, распутная, ему голову заморочила! — крикнул Буюрук, косоротясь. — Властвовать хочет!
У юрты, послышалось Эрхе-Хара, прошумели и стихли легкие шаги. Он встревожился. Неизвестно, чем кончится ссора братьев. Ему лучше держаться подальше от того и другого…
