— Куда? — не понял Бадай.
— Уж, конечно, не к нашему хозяину. К хану Тэмуджину. Он откочует.
Людей спасем. Небо вознаградит нас за доброе дело.
Бадай сел, испуганно оглянулся.
— Какие речи ведешь. Кто услышит — язык вырвут.
— Э-э, да ты боязливый!
— Не боязливый… Поедем, а нас настигнут — что будет?
— Не настигнут, если сейчас выедем!
— Прямо сейчас? А кобылиц и овец на Бичикэ оставим?
— Ты что, Бадай! Бичикэ я одну не оставлю.
— Тогда поезжайте, останусь я.
— Оставайся. Нет, и тебе оставаться нельзя. Узнает Даритай-отчигин, что я убежал, скажет: были в сговоре. И ты лишишься головы. Как же быть? Внезапно Кишлик вскочил, плюнул. — Тьфу, дурные наши головы! Собрались плыть через реку и думаем, как бы не замочить ноги. Что нам овцы и кобылицы нойона! Пусть разбредаются. Седлайте с Бичикэ коней, а я зарежу самую жирную овцу, набьем седельные сумы мясом — и в дорогу. Быстро!
Возвратился в свой курень хан Тэмуджин поздно вечером. Не пошел к женам, не стал ужинать, сразу же лег спать. Вокруг его юрты Боорчу поставил двойное кольцо кебтеулов — ночных караульных. И он, выходит, чего-то опасается.
Укладываясь спать, Тэмуджин положил рядом с постелью короткое копье и обнаженный меч. Сон был не глубок и чуток. Часто просыпаясь, он лежал с открытыми глазами, прислушивался к приглушенному говору кебтеулов. Под утро у дверей услышал торопливые шаги. Нащупал рукоятку меча.
— Кто там?
— Я, хан Тэмуджин, — ответил Джэлмэ — и кому-то другому:
— Зажги светильник.
Тэмуджин вскочил, стал одеваться. Второпях не мог найти гутул, крикнул Джэлмэ:
— Дай скорее огня!
Прикрывая рукой пламя светильника, Джэлмэ вошел в юрту. Тэмуджин подобрал гутул, сунул в него ногу, выпрямился.
— Перебежчики, хан Тэмуджин.
— Опять?
— Да нет. Прибежали оттуда.
— Давай их сюда.
Он ждал увидеть нойонов и, когда вошли два замызганных харачу, почувствовал себя горько обманутым.
— Думаешь, теперь я буду доволен и этим? — с раздражением спросил у Джэлмэ.
Джэлмэ стоял, высоко подняв светильники. Бровастое лицо было хмурым и озабоченным.
— Ты их послушай, хан Тэмуджин.
— Я — Кишлик, а это мой товарищ Бадай… — не дожидаясь позволения, заговорил один из харачу. — Мы пастухи твоего дяди.
— Так-так, вы пришли сюда искать милостей? — Он все больше озлоблялся. — Предав своего нойона, вы ждете награды? За предательство и низкородным харачу и высокородным нойонам награда одна — смерть!
Бадай в испуге попятился, Кишлик побледнел, поклонился в пояс.
— Хан Тэмуджин, ты не можешь казнить нас. Мы принадлежим Даритай-отчигину, а он со всем своим владением — тебе. Так какие же мы предатели? И не за наградой мы пришли, а спасти людей от уготованной им гибели. — Кишлик подтолкнул вперед своего товарища. — Говори, Бадай, что ты видел и слышал.
