Добиться приема у Ань-цюаня оказалось нелегко. Фу Вэй возвращался вечерами домой в великом смущении, неумело оправдывался. Ань-цюань на охоте… Ань-цюань занят государственными делами…
Дом Фу Вэя был в предместье. Ван-хан вместе с сыном и нойонами, переодетые в тангутское платье, ходили в крепость. За могучими стенами, как определил Ван-хан на глаз, толщиной в три-четыре алдана[3] и высотой в пять-шесть алданов — тесно стояли глинобитные домики, крытые шерстяной тканью. Над ними поднимались маленькие дома-кумирни. Они были крыты красной черепицей. Внутри кумирен сияли позолотой жертвенные чаши и изваяния божеств с хрустальными глазами, на стенах висели полотна с изображением все тех же божеств. Они сидели величаво-спокойные, в сиянии нежно-голубых и розовых красок, равнодушно взирали на монахов в широких одеяниях, перебирающих сухими пальцами костяшки четок.
Самым большим зданием Хэйшуя был дом правителя. Горделиво загибались углы ажурной черепичной крыши. С них свешивались колокольчики. От малейшего дуновения ветра они позванивали. Дом стоял в углу крепости. От него на крепостную стену вела лестница. Перед красными расписными дверями в две створки всегда толпились чиновники в головных повязках и коричневых или темно-красных халатах с дощечками для записей на
поясах, военные в золоченых или лакированных шлемах, подпоясанные узкими серебряными или широкими шелковыми поясами. По цвету одежды, по поясам и головным уборам легко было отличить не только военных от чиновников, но и установить звание, степень каждого. Люди неслужилые, независимо от состояния, если они не принадлежали к знати, носили черную одежду, знатные ходили в зеленой.
Вникая в хитроумное устройство государства, где для удобства правителей все так четко определено и разграничено, Ван-хан временами забывал свои горести настолько, что начинал прикидывать — нельзя ли кое-что перенять для своего ханства? Но стоило глянуть на пасмурные лица нойонов, и все эти думы таяли, будто льдинки в кипятке. После того как он проучил Арин-тайчжи, нойоны не отваживались говорить вслух о своих мыслях, но он догадывался, что ничего хорошего они о нем не думают.
Фу Вэю после долгих хлопот удалось-таки протолкать его на прием к Ань-цюаню. Стоило это ему немалых усилий и затрат, о чем он, конечно, не счел нужным умалчивать.
И вот перед ним распахнули двустворчатые двери…
Правитель округа и двоюродный брат императора оказался совсем молодым человеком. Он сидел на подушках, подвернув под себя ноги, как бурхан на полотнах кумирен, двое слуг держали над его головой шелковый зонт с пышными кистями. Углы властного рта были капризно опущены, круглые коричневые глаза смотрели на хана с любопытством.
