А Веню, мне кажется, развлекала эта ситуация, он уселся в кресло и, улыбнувшись, посмотрел на женщину.
— Я хочу знать, — голос женщины из непонимающего начал становиться раздраженным, — что все это означает?
— Я же вас сегодня спрашивала, — стала объяснять я, — прописаны вы в этом доме или нет. Вы сказали, что нет. Вот я и решила, что раз дом теперь ничей, то почему бы нам некоторое время здесь не пожить?
— Пожить?! Как это пожить?
— Ну как живут люди: смотрят телевизор, разговаривают, водку пьют, спят.
Женщина быстро развернулась и выскочила в дверь. Я знала, куда она побежала, а вот Веня с Шуриком едва ли.
Она побежала за подмогой, она сейчас вернется с теми мужчинами, с которыми я видела ее сегодня утром, может быть, только с одним, но все равно.
Дверь открылась. Пока она открывалась, за эту секунду я успела подумать, что женщина вернулась так быстро, потому что сопровождавшие ее мужчины ждали ее здесь, около дома. Но я ошиблась, и я очень расстроилась.
Дверь открылась.
С глупым и сосредоточенным лицом, с одним маленьким глазом и вторым, прорезающимся сквозь синяк, через порог переступил Жека.
Он сразу увидел меня, и лицо его стало счастливым.
— А, попалась, сука. — Второй его глаз заблестел от удовольствия, и Жека направился в мою сторону.
Было удивительно, как человек, у которого закрыты оба глаза, так точно ориентируется. Он шел прямо на меня и уже стал протягивать ко мне одну свою руку.
Я посмотрела по сторонам, мне даже убежать было некуда: справа, в двух шагах и чуть позади меня стоял Веня, слева Шурик, а сзади была стена. Мне стало жалко себя, хотела сказать, что и страшно, но нет, страшно мне не стало, потому что страшно мне было уже давно, как только я вошла сюда.
— Носорог, убери свои лапы, — услышала я вдруг голос Вени.
Жека повернул лицо в его сторону, один, здоровый глаз его чуть приоткрылся.
— Вень, я эту падлу…
— Заткнись, — не понял его душевных мук Веня.
— Вень, из-за нее Пашка разбился, Вень, ты не знаешь, какая это сука.
— Я сказал тебе заткнись. И ее ты пальцем не тронешь.
Тебе за это не платили, чтобы ты уродовал ее.
— Да я сам заплачу, чтобы только с ней рассчитаться за Пашаню…
— И за свой глаз. Пожалуйста, клади бабки на стол, и она твоя. Все, что ты получил, и мою долю с Шуриком не забудь доплатить, потому что я свои отдавать не собираюсь ради твоего удовольствия искалечить ее. Нам сказали ее привезти, и мы ее привезем такой, какая она есть, живой и здоровой. Все, поехали. — И он направился к выходу.
