– Но я бы даже не стал сравнивать его с самоубийцей – не та весовая категория! – возразил Антонио.
– Напрасно! Самопознание начинается с мысли о самоубийстве. Вы уж мне поверьте! Я думала о самоубийстве с шестнадцати лет, наверно, никто столько не думал о самоубийстве, сколько я думала. И теперь знаю, что оно внутри человека ничего не меняет, ни на йоту! Но, как ни смешно, именно в этот момент есть возможность самопознания. Только вот убить себя всегда проще, чем понять.
– Почему самопознание должно начинаться с мыслей о самоубийстве?! – возразил Константин. – Буддисту, например, такое даже в голову не придёт!
– У буддистов самопознание традиционно, им не нужно метаться в поисках неизвестно чего, но они выполняют двойную работу: сначала изучают самопознание, потом должны отказаться от всей этой белиберды и начать всё заново, иначе им себя не разглядеть. Все эти учения и восточные мастера только усложняют задачу.
– Самопознание случается в один миг! – сказал Антонио. – А может и не случиться никогда, как ни старайся… И было это так. Умер мой дедушка. От братьев я узнал, что все люди умирают и что я тоже должен буду умереть. Я им не поверил, подумал, что они шутят, но отец сказал мне то же самое. И в этот момент я понял почти всё, но чего-то мне не хватило! А вся моя последующая жизнь к этому пониманию мало что добавила, только проиллюстрировала то, что я тогда понял. Все размышления, мой жизненный опыт только говорят: «Да-да! Ты всё правильно понял, Антонио… И всё!» То, что вы называете самопознанием, – это лишь длинное и занудное описание того, что вы уже понимаете. Занудство, которое ни к чему не приводит!
– Занудство? – удивилась Людмила Петровна. – А сидеть в пещере – это не занудство?
– Не могу объяснить… – Антонио запрокинул голову назад и разглядывал потолок. – Важно, кто сидит!
Именно в этот момент опять наступила ясность! Антонио сделал молчаливый знак, чтобы все замерли. Он смотрел в открытую дверь комнаты. Все тоже прислушались и посмотрели в открытую дверь.
Когда вечно смеющегося и любящего всякую шутку дедушку закапывали в яму, он шёл по аллее кладбища с цветущими яблонями, и весь мир готов был вот-вот расколоться от его возмущения: «Этого не может быть! Так быть не может!» И он бы раскололся, этот мир, ибо Антонио знал – такой мир не имеет права на существование! Ещё мгновение – и вся Вселенная с её звёздами и планетами, горами и морями, деревьями и пустынями, с воронами и тиграми, армиями и пароходами, пустынями и городами, дворцами и пирамидами растворилась бы в воздухе, как будто никогда её и не было…
