— Ну, не так уж и давно, сэр.
— Она наотрез отказалась выезжать в свет. — Латчетт потупился. — Вполне естественное решение для женщины, решившей посвятить свою жизнь Господу.
Лишь несколько секунд спустя Хаксли вновь обрел дар речи.
— Боюсь, я вас не понимаю.
— Все очень просто. Моя сводная сестра собирается уйти в монастырь. К сожалению, когда она сделает это, на меня ляжет тяжкий груз ответственности за судьбу поместья.
— Ну что. теперь веришь? — Линдсей втолкнула Сару Уинслоу в конюшню. — Вот. Вороной. Разве ты раньше видела такого чудесного коня?
Лицо Сары скрывала широкополая шляпка, однако черные локоны вздрагивали, словно девушка плакала.
— Ой, Сара, прости. Зря я так на тебя рассердилась. Не плачь, ну пожалуйста.
Сдавленный всхлип был ей ответом. Сара подняла голову, и на Линдсей глянули огромные сияющие черные глаза.
— Ужасно, — еле выговорила юная плутовка, задыхаясь от смеха. — Неподражаемо, бесподобно. Жаль, я не видела, как ты с ним говорила.
Линдсей возмущенно выпрямилась. Она очень любила Сару, свою самую лучшую подругу, но временами та бывала просто несносна.
— Еще бы. Так и знала! Небось не отказалась бы полюбоваться еще и тем, как я вручаю ему свою старую шаль со всякой ерундой, которую собиралась отнести бабушке Уоллен. Думаю, ты была бы вне себя от восторга.
Хрупкое тело Сары содрогалось от душившего ее хохота.
— Да, уж это точно. Виконт, Линдсей, ты только подумай — всамделишный виконт!
Дочка преподобного Уинслоу питала безграничное почтение к знати, хотя вряд ли повидала на своем веку много аристократов.
— Мне надо непременно найти способ сегодня же ночью улизнуть и отнести эту еду бабушке Уоллен. Из-за Роджера они с дочерью вряд ли смогут наскрести денег хотя бы на уплату аренды. Не могу же я позволить им голодать.
Сара вмиг посерьезнела.
— Какая же ты добрая, Линдсей. Знаешь, с жалованья священника не так уж много выкроишь, да и милый старый Босток всегда приглядывает за кладовой в оба глаза. Но все равно я постараюсь тоже принести хоть что-нибудь.
— Спасибо, — вздохнула Линдсей. Будь жив ее отец, ей бы не приходилось прикладывать столько усилий, чтобы хоть немного облегчить участь злополучных арендаторов, из которых Роджер вытягивал все соки… Глаза девушки наполнились слезами, и она крепче сжала губы. Ради Уильяма, его памяти и того, что она поклялась сделать — поклялась его именем! — ей надо быть сильной, надо уметь достойно встретить любое испытание. — Признайся, ты ведь просто-напросто выдумала своего отважного офицера? — с тихой улыбкой спросила она.
