— Здесь что, зоопарк?
— Я только что заметил, что такса — девочка.
Индия рассмеялась.
— Это ответ. Возможно, если я укушу Пола, он уйдет.
— Или, по крайней мере, облает тебя.
— Да. — Она вытянула руки над головой и с улыбкой посмотрела на меня. — Джо, я поистине дурочка. Извини. Может, это своего рода комплимент тебе.
— Как это?
— Возможно, у меня было столько веры в тебя, что я думала: вот ты вернешься, и все тут же снова пойдет как надо, как я сказала в тот вечер, понимаешь? У тебя когда-нибудь было такое ощущение с кем-нибудь? Что кто-то может починить что угодно, стоит ему лишь дотронуться? Да, вот так и я. Я думала, твое возвращение пошлет всех этих призраков к черту.
— Призрака.
— Да, в единственном числе. Только по очереди, верно? Пошли. Это место уже начинает напоминать фильм «Рожденные свободными» [85].
Остальной день прошел хорошо — мы бродили по городу, наслаждаясь чувством, что весь он принадлежит нам и снегу. Мы прошлись по магазинам в Первом квартале, и Индия купила мне причудливого вида футболку в магазине «Фьоруччи».
— И когда мне ее надевать?
— Не когда, Джо, а где. Это самая безобразная футболка, какую я видела, после гавайского безобразия Пола. — Она проговорила это, словно он находился в двух шагах, и мне на мгновение вспомнились старые добрые времена, когда осенью мы проводили время вместе.
С течением времени я начал замечать, как часто мы оба вспоминаем о нем любовно и ностальгически. Индия не хотела говорить о том, что он вытворял, пока я был в Нью-Йорке, но дни, когда Пол был жив, всегда были для нее близкими и свежими, и мне взаправду захотелось перенестись назад, в дни нашего общего счастья.
Снега хватило еще на несколько дней, а потом совершенно неожиданно, почти сверхъестественным образом, погода изменилась, и пришедшие на смену снегу тепло и солнечный свет стерли почти все следы зимы. Я, наверное, один из немногих людей, которые не любят такую погоду. Она коварна — ходишь, все время подозрительно посматривая на небо, уверенный, что в любую минуту снова разразится снежный ад. Но люди надели легкие пальто и сидели в парках на еще не просохших скамейках, подставив лица солнцу. Запряженные лошадьми повозки везли улыбающихся туристов, и я знал, что, вернувшись домой, они будут восторгаться Веной и ее чудесной зимней погодой.
Единственное, что мне понравилось, — это перемена, которую погода произвела в Индии. Она вдруг повеселела и снова оживилась. Хотя моя тоска по Карен усиливалась день за днем, общение с Индией снова напомнило мне то, чем она так привлекала меня с самого начала. Когда она была в ударе, то поражала всех своим в высшей степени оригинальным и интересным отношением к жизни, отчего хотелось знать ее мнение обо всем — будь то живопись Шиле
