Катя висела над носилками, мешая выходить, загораживая дорогу, и лепетала: "Ну, как же так! Как же! Боже мой!"
Ее, наконец, отстранили, и носилки поплыли из зимовья. Раздетая она шла рядом, спотыкаясь, зачерпывая в валенки снег. Кто-то накинул ей на плечи телогрейку, резким движением она скинула ее, кто-то поднял, надел снова... Когда втаскивали в вертолет, носилки накренились, и она закричала в испуге, хватаясь за ручки... Но вот носилки исчезли в темном зеве машины, и врач, прощаясь с Катей, сказал сочувственно и как бы извиняясь:
- Все будет хорошо! Операция несложная. Если бы не потеря крови... Через месяц будет здоров. А вы приезжайте... И уж извините, что так получилось, нельзя перегружать машину, упасть можно...
Она ничего этого не слышала, глотая слезы, с отчаянием и ужасом смотрела ему в лицо, но кажется, не видела лица и, похоже, все еще никак не могла поверить, что остается одна, без Сашки, и что он, больной, беспомощный, остается один, без нее, на руках чужих людей.
Только оттащили ее от вертолета, как на поляне снова взбесилась вьюга. Филька, на всякий случай, крепко держал ее, опасаясь, что она кинется к ревущей машине и Бог знает что может случиться!
Завыл, залаял привязанный на другой стороне зимовья Рекс. Летающая мельница поднялась выше деревьев, застыла на мгновение и затем стала отваливать вправо, набирая высоту, все быстрее и быстрее превращаясь в жужжащую стрекозу.
Катю завели в зимовье.
- Так, значит, - сказал Степан, - сейчас идем до базы. Там ночуем. Завтра я с ней на тракт.
- Чего здесь делать, - тоскливо заговорил Моня, - может, все и выйдем? Деньжат малость есть, покантуемся с месяц около Сашки... потом наверстаем...
- Я вернусь.
- Понятно, ты же сторож. А нам чего терять?! А, Филька?
- Можно, - согласился тот.
- Тогда нечего тянуть резину, собираемся!
Все повернулись к Кате. Она безучастно сидела на нарах.
- Пойдем на базу, Катя, - тихо попросил Моня.
Она обвела всех взглядом:
- Не могу... Не могу никуда идти...
- Надо идти, - сказал Степан.
- А если я не могу? - равнодушно ответила она.
- Чего делать-то, а? - заволновался Моня. - Отдохнуть ей надо!
- Не дойдет, - подтвердил Филька. - Ночь не спала.
- Ладно. Вы идите, топите, ужин готовьте!
- А ты? - подозрительно и ревниво спросил Моня.
Степан колюче уставился ему в глаза.
- А я останусь с ней. И приведу ее, когда сможет идти. Понял?!
- Собирайся, потопаем!
Филька сразу же начал одеваться. Кинул Моне его потрепанный полушубок, сунул в руки его одностволку, нахлобучил на лоб шапку.
