- Кому, говорит, ты нужен на белом свете?
- Не похоже на Сергея! - засомневался Сашка.
- А я что говорю! Приперся в дождь. Под этим делом...
- Сережка! Пьяный! - Сашка даже рот открыл от удивления.
- Я, говорит, тебе сейчас лекарство принесу. Только его и видел!
Сашка не стал ничего уточнять. Старик - известный путаник. Все знали недолюбливали они друг друга. Участки охотничьи были у них близко. А на этой почве всегда недоразумения. Селиванову пальца в рот не клади! Из-под руки подранка забрать может. Для него Сергей был бич, а по-селивановскому кодексу по отношению к бичам морали не существует.
Наконец, сели за стол. На нарах Сашка с Катей. Селиванов напротив. Сашка налил Кате на два глотка, себе немногим более, Селиванову стакан.
- Чего так? - обидчиво спросил тот.
- Мы свое завтра доберем!
Селиванов выпил, прищурился до исчезновения глаз, прочмокал губами:
- Ничего! Только Петровская водка здесь не ночевала! Уж мы-то знаем, что такое была Петровская!
Через стол хлопнул Сашку по плечу:
- Но все равно, угодил старику. Считайте, что за ваше счастье выпил! Тостов говорить не умею, покамест до нормы не доберу!
- Какая у тебя норма, Селиваныч? - спросил Сашка, отрезая Кате кусок изюбрятины.
- Три раза помрешь с моей нормы и один раз воскреснешь!
Катя смеялась вместе с ними. Потом Сашка пил с Селивановым, а их разговор Катя слушала уже сквозь сон, упросившись на отдых и получив на то согласие мужчин, жаждущих профессионального общения, то есть обычного охотничьего трепа, без которого не обходится таежное застолье.
Треп трепом! Но вот Селиванов подмигнул Сашке и спросил полушепотом:
- Стволы иметь хочешь? С нарезкой! Завязываю я с этим делом, парень!
- С чем? - не понял Сашка.
- С тайгой!
Это было что-то новое или чистая липа.
- План я свой жизненный выполнил, вот что! Больше тебе ничего не скажу. Но о Селиванове еще услышите! Ты думаешь, я кто?
Он улыбался таинственно и зловеще. И что-то ранее незамеченное увидел в нем Сашка.
- Ты таких, как я, в кино не видел! Понял?!
- Может быть, - уклончиво ответил Сашка.
Выговорились далеко за полночь. Селиванов долго притворно кряхтел на своем жердевом ложе. Сашка осторожно подлег к Кате. Она, не просыпаясь, повернулась к нему, и голова ее оказалась на его руке. Боясь шелохнуться, пролежал он так долго, и даже потом, уже во сне, все время помнил, что на его руке покоится бесценное и хрупкое счастье.
ВСЕ
- Филя, я все хотела спросить, почему ты себя так называешь? Ведь ты сам захотел, чтобы тебя Филей звали?
