— Остановитесь! Один из них ранен!
К ним сразу подбежали секунданты и все остальные. У Мартина отобрали оружие и стали снимать его черную куртку. Вся нижняя часть рукава рубахи оказалась намокшей от крови. Когда рукав закатали, то увидели, что основательный пласт мягкой ткани пониже локтя срезан и висит на куске кожи. Из-под него обильно текла кровь.
Вальтер стал накладывать над локтем жгут, в то время как Винсент готовил тампон и бинты.
— Ерундовая царапина, — говорил еще не отдышавшийся Мартин. — Мы непременно продолжим! Это не считается.
— Хватит, Вангер, — сказал один из секундантов противника, — кровь на земле. По условию дуэль должна прекратиться.
— Отберите у них сабли и спрячьте, — посоветовал кто-то из публики.
— Нет, мы продолжим, — упрямо твердил Мартин, — мы еще не дрались по-настоящему!
В это время подошел Гейнц и протянул ему руку.
— Вчера я был не прав и приношу вам свои извинения.
— Да ладно, — растерянно ответил Мартин, отвечая на рукопожатие, — я тоже раздул из мухи слона.
— Вот и здорово. Айда в «Остерия-Бавария» пить пиво! — предложил кто-то, назвав любимый мюнхенский ресторанчик Гитлера.
Этот инцидент, о котором в тот же день знал весь университет и, конечно, профессор Вангер, последствий не имел. Дома Мартина поругали родители (он соврал, что дрался на учебных рапирах исключительно для потехи толпы), зато сестра несколько дней ходила по школе и двору с высоко поднятой головой, гордая за своего героического брата.
А на будущий год, когда Хорст Крисчина — адъютант рейхсюгендфюрера фон Шираха — убил на дуэли одного из любимых журналистов Гитлера Роланда Штрунка, фюрер резко высказался против дуэлей среди студентов. Имперская университетская пресса запестрела статьями об искоренении «гейдельбергского романтизма» в студенческих товариществах, средневековая традиция сразу лишилась скрытой поддержки ректоров и быстро угасла.
* * *
— Я договорился с энергетиками, Они обязуются обеспечивать зонд средней мощности бесперебойным питанием длительное время. Так что принимайтесь за работу, Карел.
Септимус поливал цветы на своей обширной застекленной лоджии, выходящей во внутренний двор академии. Ризолии, страфароллы, пергамские розы и — гордость президентской оранжереи — голубые исландские ромашки требовали особого ухода, специальных растворов и режимной подкормки.
— Для постоянного наблюдения я подготовил группу из трех человек, господин президент. Наша сотрудница Прозерпина и двое практикантов. Вот список.
