Пуля нашла героя | страница 6



— Это трудно, — ответил Крученый. — Нужна причина, да и управление запрашивать надо…

— Папа, да выпусти ты его!.. — прозвучал вдруг в кабинете детский голос, и от неожиданности Крученый и Юрец резко обернулись к мальчишке.

— Еще раз встрянешь в разговор, будешь не здесь, а дома сидеть! — грозно рявкнул отец. Юрец задумался.

— А может, выгнать его из тюрьмы, а попугая оставить? — предложил он.

— Да ты охренел! Как из тюрьмы выгнать?!

— Ну, освободить досрочно за примерное поведение… — продолжал Юрец. — А у меня тут побег на тринадцать человек… — добавил он, постучав указательным пальцем по виску. — Думай, начальник! Проворонишь побег — сам сядешь!..

Крученый думал. Думал серьезно и глубоко. Допущенный побег — это действительно конец карьере, а предотвращенный — возможное повышение и уж точно какая-нибудь награда…

— Ну не за поведение, а за плохое здоровье освободи, раз из ЦК писали… — сказал Юрец.

— За плохое здоровье освобождать — в тюрьме никого не останется! — ухмыльнулся начальник.

— Почему? Ты останешься! — сдерзил Юрец. Крученый промолчал.

— Ладно, — наконец ответил он. — Я подумаю. Потом достал лист бумаги и карандаш, придвинул к Юрцу.

— Давай, про побег пиши! — сказал.

— Когда подумаешь, тогда и напишу! — решительно заявил Юрец. — Я ж не писатель, чтоб без повода писать…

— Хрен с тобой, — рассердился Крученый. — Иди пошляйся по тюрьме и через полчасика зайдешь!

Юрец развязной походкой, мурлыкая какую-то мелодию, вышел из кабинета.

* * *

В тот же день в камеру к Марку и Кузьме пришел тюремный врач — седой низенький старичок в заплатанном белом халате.

— Ну здравствуйте, — обратился он к Марку. — Расскажите, на что жалуетесь!

Для Марка этот вопрос прозвучал так неожиданно, что он просто опешил. А потом, испугавшись, что драгоценное время, отпущенное на жалобы, уйдет безвозвратно, уселся на нарах поудобнее и стал жаловаться старичку-врачу на свое здоровье. Рассказал ему все подробно, и про осколочное ранение легкого, и про пять лет с черной повязкой на глазах, и про хромую ногу, ноющую на каждый сырой день.

Старичок кивал и записывал что-то в синюю толстую тетрадь.

— Это все? — спросил он Марка, когда тот закончил.

— Да, — тяжело дыша, ответил артист. — А что, мало?

— Да нет, голубчик вы мой, совсем наоборот! Многовато! — сказал старичок.

— И как вы только живете со всем этим! Ну а птичка ваша не болеет?

— Вроде нет, — ответил Марк. — Начальник тюрьмы сукна обещал, так что я что-нибудь для Кузьмы к зиме сошью…