– Неплохо, да?
Пенелопа подавилась эклером, закашлялась, разбрызгивая вокруг себя микроскопические кусочки сладкого крема из эклера
– Колин, - задохнулась она, пылко молясь, чтобы не одна из разбрызганных ее капель не попала по нему.
– Пенелопа, - он тепло улыбнулся, - Я так рад тебя видеть.
– И я.
Он качнулся на пятках - раз, другой, третий - затем сказал: - Ты отлично выглядишь.
– И ты, - проговорила она, слишком озабоченная куда отнести эклер, чтобы придать их беседе большее разнообразие.
– Чудесное платье, - сказал он, проводя взглядом по ее зеленому шелковому платью.
Она улыбнулась, с трудом найдя, что сказать: - Оно не желтое.
– Действительно, оно не желтое, - он улыбнулся, и лед был сломан.
Это было странно, подумала она, что ее язык с трудом повиновался ей в разговоре с человеком, которого она любила, но было что-то в Колине, помогавшее любому человеку почувствовать себя непринужденно при разговоре с ним.
Возможно, думала Пенелопа больше, чем один раз, одна из причин, по которой она его любит и есть то, что в его присутствии она чувствует себя комфортно.
– Элоиза сказала мне, что ты был на Кипре, - произнесла она.
Он усмехнулся.
– Не мог сопротивляться желание побывать на месте рождения Афродиты.
Она улыбнулась в ответ. Его добрый юмор был заразителен, даже учитывая то, что последнее, о чем ей бы хотелось говорить, так это об Афродите, богине любви и красоты.
– Там также солнечно, как говорят? - спросила она, - Нет, забудь, что я сказала. Я могла бы догадаться и по твоему загорелому лицу.
– Я действительно немного загорел, - ответил он, кивая, - Моя мама была близка к обмороку, когда увидела меня.
– Я уверена, это от радости, - сказала Пенелопа. - Она ужасно тосковала по тебе, когда ты уехал.
Он наклонился к ней.
– Ладно, Пенелопа, надеюсь, ты не собираешься пилить меня? Так же, как моя мать, Энтони, Элоиза и Дафна. Я скоро умру от чувства вины.
– И не Бенедикт? - не могла не вставить язвительное замечание Пенелопа.
Он посмотрел на нее немного раздражительно.
– Его нет в городе.
– Ах, ну, в общем, это объясняет его молчание.
Он, сузив глаза и скрестив перед собой руки, сердито посмотрел на нее:
– Разве ты раньше была все время такой нахальной?
– Я просто хорошо это скрывала, - скромно ответила она.
– Теперь понятно, - сказал он сухим голосом, - Почему вы такие близкие подруги с моей сестрой.
– Я предполагаю, ты хотел сделать мне комплимент?
– Я совершенно точно уверен, что подвергнул бы лишней опасности свое здоровье, если бы намеривался сделать что-либо иное.
