Музыка внезапно кончилась. Тамада снова закричал, перекрывая начинающийся ропот:
– Чтобы дожить до серебряной свадьбы, надо иметь золотой характер жены и железную выдержку мужа. Выпьем же за чудесный сплав, за расцвет нашей отечественной металлургии!
– Идиот, – сказал Альперович и поднялся.
– Горько! – закричал Леня.
Теперь уже целовались не только Белов с Машей. Сидевший рядом с ним Поручик тискал свою Наталью, а Лера с Романом так и не разомкнули объятий. Женя чувствовала, что сейчас заплачет. Водка явно не пошла ей впрок, и она ощущала, как слезы начинают щипать глаза изнутри. Она опустила глаза и увидела, что давно уже теребит в руке розу из свадебного букета, стоящего на столе. Пальцы ее обрывали лепестки, словно гадая «любит-не любит», хотя сама Женя не могла бы ответить, про кого она спрашивает. Разве что – про Того, от Которого зависит счастье и несчастье ее жизни.
– Что ты загадываешь на этот раз? – неожиданно раздался над ее ухом голос Леры.
– Ничего, – торопливо ответила Женя, опуская цветок.
– Что значит – «загадываешь»? – спросил Рома. Он стоял рядом, все еще придерживая Леру за то место, где десять лет назад у нее была талия.
– Ну, это у Жени такая игра, – сказала она, – в цветик-семицветик.
– Какой еще цветик? – сказал вернувшийся Альперович. – Цветные металлы?
– Цветные металлы и нефть, говорю я, – сказал Рома, хотя до этого ничего подобного он не говорил, – но тут надо все сделать тонко.
Он отпустил Леру и повернувшись к Альперовичу, начал что-то втолковывать ему тихим шепотом.
– И давно? – спросила Женя подругу, опасаясь, что злость прорвется в ее голосе.
– Уже полгода, – ответила Лера.
– Почему же ты мне не сказала?
– Да мы не так часто виделись… да и неясно, как про это говорить.
Женька взяла две рюмки и, вручив одну из них Лере, увела ее от стола.
– Ну, не знаю… как все началось, какой он в постели… что говорят обычно?
– О! – Лерка заметно оживилась, – вот про постель я тебе такое расскажу!
– Горько!!! – снова взревел зал, и девушки послушно выпили. В нескольких метрах от них Поручик танцевал с Натальей, подмигивая из-за ее спины подруге невесты. Несмотря на торжественный день, он был одет в мятые джинсы и вельветовый пиджак – зная Нордмана, можно было поверить, что они куплены едва ли не за валюту, но обычно через неделю после покупки все его вещи выглядели так, словно были подобраны на помойке. Наталья же была в вечернем платье с открытой спиной и белыми перчатками до локтя. «Какая странная все-таки пара», – подумала Женя.
