– Да, вроде бы.
– Отлично. – Она рассмеялась. – Я зайду за тобой в восемь.
– Как? Разве не мужчина должен…
– Не тогда, когда он – наземник. Правила. Если ты будешь шататься по кораблю и искать меня, тебя арестуют.
– А! Я понял. А что теперь?
– Ничего особенного сейчас не будет. Разве что ты захочешь пойти к архаистам или поучаствовать в игре в мяч.
– Давай просто походим. Может быть, заметим что-нибудь интересное.
Они стали бродить вокруг, посмотрели несколько представлений архаистов, потом – как Маус учил уму-разуму ребят с Трегоргарта, фехтовальный турнир и бесконечные шахматные матчи. Жизнь на «Данионе» была совсем не похожа на жизнь на военном корабле в долгом патруле. Здесь не было таких жестких ограничений.
Эми представляла Мойше десяткам людей, чьи имена он тут же забывал.
– Это как прием-переросток, – заметил он. – Я их терпеть не мог еще тогда, когда в летном составе служил. Ты обязан присутствовать. Вот по этой причине я и ушел в шпионы. Шпионы не обязаны любезничать с людьми, которые им не нравятся.
Эми посмотрела на него с удивлением.
– Я пошутил.
– Твой друг все, что делает, делает хорошо? На нее произвело сильное впечатление, как Маус разделал ребят с Трегоргарта.
– Когда его что-то заинтересует, он влезает в это с головой. Есть у него дар полностью переключаться.
– И еще девушки. Когда он успевает?
– Не знаю. Знал бы, сам бы косил их пачками. Его ответ ее не удовлетворил. Она пыталась вытянуть из него что-нибудь еще. Зря время тратила. Он так давно служил в шпионах, что сокрытие информации стало рефлексом.
– Если хочешь узнать Мауса лучше, попытайся получить сведения из первых рук, – сказал он ей наконец.
– Я так не думаю, Мойше.
Он улыбнулся. Маус мог бы говорить о себе весь вечер, не сказав ничего, и по дороге ее три раза соблазнить.
– Может быть, и нет. Мы с ним очень разные. Я из тех, кто предпочитает наблюдать со стороны. Эми переплела его руку со своей.
– Понаблюдай меня, наблюдатель.
– В каком смысле?
– Ты был послан наблюдать за сейнерами. Расскажи мне о нас. Какими ты нас видишь?
– Хм. Счастливыми. В мире с собой и со всей вселенной. Вот, например, как вы смеетесь. По-другому. Совсем не так, как у нас дома. Будто из самой души. А мой народ смеется будто только, чтобы разогнать мрак. Вот этот парень, который представлял комедию…
– Джек?
– Как бы его ни звали. Тот, который рассказывал историю про Мерфа, который всех знал. Он даже меня рассмешил. А знаешь почему? Потому что он находил смешное там, где я никогда и не подумал бы. Или в том, чего у меня не хватило бы дерзости осмеивать. Я – моральный трус.
