– Не знаю, не разучился ли я бить вполсилы.
– Ребятам это тоже будет полезно. Вдали от дома трегоргартцы несколько распускались. Родная планета выучила их, что человек, не вступающий в драку из-за косого взгляда, – трус. После пары хороших взбучек они быстро цивилизовались.
– Даст им повод еще раз задуматься, давать ли ей себя в это дело втягивать, – рассуждал бен-Раби. – И надо им знать, что у нее свои цели.
– Они отступят, если будут знать, что я опасен?
– Надеюсь. Ее главный рычаг влияния на них – секс. Один из них каждое утро выскакивает из ее каюты.
– Кто из чьей каюты выскакивает? Это вернулась Эми.
– Так, сплетни, – ответил Мойше. – Одна из девушек поставила это дело на конвейер.
– Наземники! Правду говорят, что вы совсем безнравственны.
Мойше воздержался от замечания, что сейнеры, кажется, так же свободны в этом смысле, как и его народ. Чопорность Эми была личной чертой, а не свойством ее культуры. Она была единственным известным ему звездоловом, который нес всякую чушь насчет морали.
Но Маус не промолчал.
– А когда вы потеряли свое, Мисс Нравственность?
– А? Свое – что?
– Свое сокровище. Вы не более чисты, чем воздух Старой Земли.
Она раскраснелась, стала брызгать слюной, что-то бормотать насчет того, что все наземники одинаковы.
– Это вы правы. Все мы – сатиры и нимфы, вся наша шайка. – Маус облизнул губы, подмигнул и спросил:
– А что вы делаете сегодня вечером?
Бен-Раби усмехнулся. Маус ее дразнил, как делал уже всю неделю, но она этого не понимала. Когда он действительно хотел женщину, подход у него был куда тоньше.
У нее что-то внутри щелкнуло, как бывало всегда, когда Маус вынуждал ее переходить к обороне. На поверхность выступала другая, куда более холодная личность, которая проносила ее мимо скользкого места.
– Ложусь спать. Одна. Вы уже решили, где резать эту водоводную магистраль? – И еще одна быстрая перемена темы:
– Ах да. Ярл велел вам сказать, чтобы наточили зубы. Он приведет несколько человек с вами поиграть. К тебе тоже относится, Мойше.
Маус стал чемпионом служебного корабля-3 по шахматам. Сейнеров это расшевелило. Они очень любили эту игру и с охотой принимали вызов.
– А я почему? Я же плохо играю.
– Лучше, чем ты думаешь. И вообще, мы любим, чтобы каждый выяснил свое место в борьбе.
Ее твердая холодность испарилась так же быстро, как появилась.
– Я хотел сходить в Двадцать Третий Западный. Если мне позволят. – Этот повод он взял с потолка, чтобы защитить свое самолюбие. Он не любил постоянно проигрывать, даже в играх. – Я слыхал, что там у одного парня есть старые английские монеты. Викторианские.
