* * *
— У вас есть ко мне какие-нибудь конкретные претензии, товарищ капитан? — холодно спросил Кацуба.
— Да нет, что вы! Я просто так, вообще... — Хижняк загасил папиросу и встал.
Встал и Кацуба. Натянул сапоги, надел гимнастерку и подпоясался ремнем.
Вдвоем они вышли в предбанник. Вскочил дневальный. И в это же время, не замечая ни старшину, ни капитана, совершенно сонный курсант, шатаясь, с полузакрытыми глазами, вышел из казармы. Маленький, худенький, в длинных синих трусах, пилотке и сапогах на босу ногу, курсант являл собою жалкое зрелище.
— Товарищ курсант! Вернитесь, — приказал ему Кацуба.
Ничего не соображавший курсант остановился, откровенно переминаясь с ноги на ногу.
Кацуба подвел курсанта к большому зеркалу.
— Обратите внимание на свой внешний вид, — сказал Кацуба.
— Но я же в уборную, товарищ старшина! — простонал курсант, продолжая свой трагический танец.
— Марш в казарму! Одеться как положено!
Курсант, чуть не плача, побежал в казарму, а Кацуба с капитаном вышли на крыльцо.
— Скоро банный день, — сказал капитан.
— Так точно, — скучно ответил ему Кацуба.
— М-да... — сказал капитан.
В эту секунду мимо них со стоном промчался тот самый курсант. Уже в галифе, гимнастерке, с ремнем. И только наспех замотанные портянки торчали из сапог. Подвывая, курсант исчез в темноте. Капитан посмотрел ему вслед и рассмеялся. Что-то похожее на улыбку выдавил из себя и Кацуба.
— Спокойной ночи, — сказал Хижняк.
— Спокойной ночи, товарищ капитан.
Кацуба вернулся в каптерку, закрыл на крючок дверь и из глубины стеллажа, из-за чистых кальсон и нательных рубах, вытащил початую бутылку водки. Налил себе, неторопливо выпил. А потом почему-то вслух сказал:
— Спокойной ночи, товарищ капитан. — И снова уселся за стол составлять какие-то ведомости.
* * *
Через весь маленький городок эскадрилья шла в баню.
Шла она мимо почты, мимо саманных домиков за глинобитными дувалами, мимо двухэтажных домов старой кирпичной кладки. Вел эскадрилью старшина Кацуба. Вел мимо кинотеатрика с «Джорджем из Динки-джаза», мимо сводок Совинформбюро на стенах, мимо военкомата. Эскадрилья орала:
Жил на свете Джонни-подшкипер,
Плавал семнадцать лет,
Знал заливы, моря, лагуны, Старый и Новый Свет!..
Шла эскадрилья мимо станции и чайханы, шла мимо пристанционного базарчика...
— Старшина! Здоров! А старшина!.. — донеслось от базара.
Кацуба оглянулся и увидел инвалида, торговца папиросами.
— Попов! — крикнул Кацуба, и из строя выскочил сержантик. — Доведите эскадрилью до бани и раздевайте. Там все приготовлено. Я сейчас...
