Гриша и Сергей переглянулись. Маша слушала, опустив голову на руки. Нюська удивленно смотрела на Василия Кузьмича. А того несло:
– Или вы думаете, мы не знали, как жили офицеры? Знали… Или, извините, за что девицы ордена получали?
Лицо Гриши налилось кровью. Он стал приподниматься.
– Сиди, – негромко приказала ему Маша.
Нюська в испуге открыла рот. Сергей сжал под столом Машину руку. Но Василий Кузьмич всего этого совершенно искренне не замечал:
– Мы в тылу четыре года сидели на голодном пайке, раздетые, разутые… А куда все шло? Фронту, фронту, фронту… Вам хорошо было – вас в армии одевали, кормили…
– Молча-а-а-ать!!! – Маша с размаху ударила кулаком по столу.
Разлетелись в стороны рюмки, опрокинулись бутылки.
– Ты нам, сукин сын, позавидовал, что нас в армии кормили и одевали? – спросила Маша. – А то, что нас в армии убивали, ты забыл? Забыл, гад?! А я помню! Я всех мертвых до сих пор помню! Они тебя же, пьяную сволочь, защищать шли! Где они? Где они, я тебя спрашиваю?!
Василий Кузьмич растерянно опустился на стул.
– Встать! – скомандовала ему Маша.
Василий Кузьмич немедленно вскочил.
– И запомни, мразь, слякоть обывательская, если ты еще хоть один раз свою поганую пасть откроешь…
Уже не помня себя, Маша нашарила на столе бутылку, взяла ее за горлышко, но Нюська положила ей руку на плечо и сказала:
– Слышь, Кузьмич… Шел бы ты отсюда. А то тебя сейчас сто хирургов по чертежам не соберут, дерьмо собачье!…
Глубокой ночью, в кромешной тьме, Маша и Сергей сидели на крыльце, тесно прижавшись друг к другу. Маша куталась в пуховый платок, на плечи Сергея была накинута старая кожаная летная куртка.
– Тебя не знобит? – тихо спросил Сергей.
– Чуточку…
– Прижмись ко мне крепче.
– Ты заметил, что мы, может быть, только вдвоем?
– Да. Я знаю: меня без тебя – нет. Один я просто не существую…
– И меня нет без тебя.
– Иногда мне кажется, что нас вообще нет на свете. Будто нас кто-то выдумал, – прошептал Сергей.
– Нас двоих, – сказала Маша. – А мы уже сами выдумали Вовку.
– Ты права. Если бы не ты…
– И если бы не ты…
Маша тихо и счастливо рассмеялась…
Сергей подкатил на автобусе к остановке у горсовета и заметил, что через тротуар к серенькому «Москвичу», стоявшему метрах в пяти, ковыляет Иван Иванович в своей гэвээфовской форме с одинокой золотой звездочкой Героя на форменном кителе.
Иван Иванович тоже увидел Сергея и подковылял к водительской дверце автобуса. Сергей в это время впускал и выпускал пассажиров.
