Он начал писать мне, прочитав в Интернете мою статью об августовском кризисе 1998 года, когда рубль резко упал, люди штурмовали продовольственные прилавки, и в России, в который раз, ожидалась голодная зима. Он предлагал организовать гуманитарную помощь, чтобы американцы, минуя границы и кордоны, могли летать в Россию на частных маленьких самолетах, привозить продукты и одежду и отдавать это все не коррумпированным чиновникам, а простым русским людям, которые бы встречали их в аэропорту. Но я не могла помочь ему в этом ничем другим, кроме моральной поддержки, и он был благодарен и за нее, он продолжал мне писать и очень скоро стал подписываться "твой друг Боб".
Он задавал мне вопросы о России, он никак не мог понять, почему такая большая и богатая страна пребывает в состоянии непреходящей разрухи, он удивлялся, почему никто в России не озабочен поиском неординарных решений будущего благосостояния страны. Он говорил, что как Техас начал развиваться с развитием кондиционеров, так и Сибирь могла бы начать процветать, если бы топливо, на которое она так богата, было бы добыто из ее недр и использовано для обогрева этого огромного холодного пространства, но, сконцентрировавшись на своем бизнесе и личных делах, я как-то не проникалась грандиозностью этой перспективы и не могла толком объяснить ему, почему же такие очевидные вещи не проходят в России в жизнь...
Он писал мне длинные письма, пытаясь выразить в них свое мировоззрение, он говорил мне, что американский капитализм обречен, что скоро наступит его конец, поэтому он решил уйти из корпорации, где работал, продать свой дом, перевести деньги в золото и уехать в глушь, где собирался строить жилище из использованных автомобильных камер и пивных банок, жить там автономно, вырабатывая электроэнергию ветряком и солнечной батареей, пережидая грядущий катаклизм. А я никак не могла взять в толк, почему и при каких обстоятельствах американская экономика, наше святое святых и образец для подражания, способна будет в одночасье рухнуть; слушая его, я проявляла скептицизм, потому что дорого бы мы тут дали, чтобы хоть немного в такой обреченной экономике пожить.
Он называл меня своим другом, и, как человек ответственный, я ему отвечала, хотя дружба в России — совсем не то, что дружба в Америке, дружба в России — это годы бок о бок друг с другом, это общие легенды и предания, дружба в России — это то немногое, чего часто нет у других, а у нас пока еще есть.
