В чебуречной, куда мы заводим Чарли, душно, но Валя решительно ставит сумку на стул и говорит, что душно в такую жару везде, и мы остаемся. Пока не принесли заказ, Валя сидит, откинувшись, смотрит на Чарли с дружелюбным любопытством, у нее усталое лицо, видно, что ей приятно так вот просто посидеть и отдохнуть даже и в душном кафе, и что это удается ей редко. Она спрашивает Чарли, доволен ли он своей поездкой: С.-Петербург — конечный пункт его маршрута через Киргизию и всю Россию, отсюда он полетит обратно в Америку. Из писем Чарли мы обе знаем, что он много лет проработал в американской почтовой службе, что это была высокооплачиваемая, но монотонная работа, что в один прекрасный день он взял расчет и поехал на полтора месяца в СНГ тратить скопленные за годы работы деньги в поисках будущей жены, и что по возвращении он уже не вернется на почту, а будет начинать с нуля где-то в другом месте.
У Чарли высокий лоб, переходящий в лысину, которую он защищает от солнца панамкой, любопытные глаза за толстыми стеклами очков, застенчивая улыбка. Он говорит, что поездка была замечательная, он никогда раньше так далеко не путешествовал, а повидал он столько, сколько не видел за всю свою жизнь. Он, в свою очередь, расспрашивает Валю о ее жизни, и Валя говорит, что была учительницей музыки в Казахстане, что когда русские стали оттуда уезжать, тоже уехала в Питер, но для работы по специальности музыкального училища здесь мало, учиться в консерватории поздно, поэтому она закончила парикмахерские курсы, ходит по частным клиентам, а сутки через трое торгует сигаретами в ларьке. Валя рассказывает, какая способная к музыке и танцам у нее дочка, говорит, что ее всему надо учить, на это надо много денег, поэтому приходится много работать.
Приносят заказ, Чарли, по нашему совету, заказал чебуреки, мы с Валей пьем сок. Валя спрашивает, чем, на его взгляд, русские отличаются от американцев, и Чарли говорит, что в России сильнее личностный элемент, даже в деловых отношениях, а в Америке люди всюду преимущественно делают бизнес. Он говорит еще, что русские, с которыми он общался, часто плохо слушают собеседника, отвечают не то, что у них спрашивают, а то, что они сами хотят рассказать, и мы с Валей смеемся и говорим, что это, наверное, от плохого понимания его английского языка.
Чарли предлагает зайти после кафе к нему, посмотреть фотографии, которые он сделал в поездке, и, выйдя снова на Невский, где пока мы сидели, успел подняться ветерок, мы с удовольствием подставляем ему разгоряченные лица.
